Преступность распространялась по Готэму, будто расползающееся по белому сукну пятно крови. Из маленькой капли вырастали новые ветки, впитывающиеся в самую составляющую города, да так, что во век не отстирать. Отчаянные попытки полиции и Бэтмена отбелить это пятно лишь усугубляли ситуацию, растирая всю грязь города по еще нетронутому полотну. И тогда появился тот, кто пришел к выводу, что на красном крови не заметно.

И он, верша свое собственное правосудие, окрашивал Готэм в привычный цвет.

И, казалось бы, большая часть отморозков поняла, что не следует иметь с объявившимся антигероем дел, но появился умник, решивший, что он сможет избежать излишнего внимания и безнаказанно сбывать возле школ и приютов свое наркотическое дерьмо. Под этим делом подписались несколько крупных дельцов, и вещество распространилось по рынку столь широко, что найти концы представлялось практически невозможным.

Красный Колпак обрушился на ублюдков вихрем, не оставившим за собой ничего, кроме гор трупов.
У него были свои способы получения информации, и они действовали куда убедительнее, чем побои Летучей мыши. Последний уже успел заработать репутацию «героя-который-не-убивает» и секреты ему выбалтывали с большим трудом. Но Джейсон и его друг девятого калибра внушали куда больше страха, чем черный плащ и длинные уши. Что только не скажет человек, чтобы сохранить жизнь...

Иногда даже правду.

«Но ты, мудак, уже убил несколько детей, и всерьез думаешь, что я оставлю тебя с целым черепом только за то, что ты сдал подельников? Как бы ни так». Парень предпочитал стрелять в упор и несколько раз. Чтобы наверняка.

Нити постепенно стягивались к одной точке распространения, Колпак был уверен, что с каждым шагом все ближе подбирается к ублюдку, решившему отравить целый город своей соблазнительной дрянью. Пока кто-то очень хитрый не стал путать ему следы, загоняя в угол. Когда все пошло не по плану в первый раз, виджиланте принял все за обыкновенную неудачу, но появление патруля, неработающая техника, загромыхавшая в самый неподходящий момент сигнализация – все это навевало мысль о существовании человека, что очень-очень не хотел, чтобы парень ввязывался не в свое дело.

Красный Колпак очень не любил, когда ему мешали.
Для него даже хороший человек, вставший на пути, становился целью, мишенью – очередной преградой, которую необходимо преодолеть, чтобы достичь пункта назначения. «Необходимо действовать последовательно. Сначала помеха, затем все остальное».

Не сказать, что вычислить любителя потрепать нервы оказалось простой задачей, но не стоит забывать, что кто обучил Колпака искусству выслеживания добычи.
Он брал уроки у самого настоящего хищника.
У Бэтмена.
× × ×
Единственный источник света – многочисленные мониторы – мешали полному обзору, но, даже вглядевшись, можно было различить лишь темный сидящий на инвалидном кресле силуэт. Просто гик. Просто любитель в свободное время подоставать людей – опасных людей. Возможно, работает на крупную шишку. Возможно, на того, за кем так старательно охотился Колпак. Отличная зацепка, чтобы выйти на распространителя. Парень плотнее обхватил ствол, держа его на вытянутой руке. Указательный палец лег на спусковой крючок, направляя пистолет на свою сегодняшнюю добычу: не в упор, но даже с такого расстояния не промахнуться. Но сначала он узнает, зачем был устроен весь этот спектакль.
- Привет. У меня к тебе есть пара вопросов.

.plahanews {
    display: inline-block;
    height: 80px;
    margin-left: -15px !important;
    overflow: hidden;
    position: relative;
    width: 209px;
}
.plahanewspic {
    height: 80px;
    margin-top: -41px !important;
    position: absolute;
    transition: all 0.3s linear 0s;
    width: 199px;
}
.plahanews td {
    margin-left: -20px !important;
}
.plahanewspic:hover {
    margin-top: 0 !important;
    transition: margin-top 0.5s linear 0.1s;
    z-index: 9999;
}

.plahanewsdown {
    display: inline-block;
    margin-left: 0px !important;
    position: absolute;
    top: 436px;
    width: 960px;
}

.plahabokom {
    position: absolute;
    margin-left: -5px !important;
    top: -5px;
    z-index: 999;
    width: 235px;}

  .plahabok {height:38px;
  width: 235px;
  position: relative;
  overflow: hidden;
      transition: all 0.3s linear 0s;}
 
  .plahabokpic {margin-top: -38px !important;
      transition: all 0.3s linear 0s;}
 
  .plahabok:hover .plahabokpic {margin-top: 0px !important;
      transition: all 0.3s linear 0s;}

ROMAN SIONIS
АКТИВНЫЙ УЧАСТНИК
Roman Sionis
роман сионис 43
преступник и садист, известный под именем Чёрная Маска
DC COMICS
words: 923 karma: + +30 units:
100
Последний визит:
Сегодня 17:30:26

Готэм всегда был своенравным городом. Опасным и зловещим для одних, но мягким и податливым для умеющих с ним обращаться; он с лёгкостью ломал слишком слабых и охотно возносил тех, кто был этого достоин. Жизнь в нём – череда испытаний. Никогда не знаешь, что принесёт очередной закат солнца и для кого обернётся панихидной песней нескончаемое эхо полицейских сирен. Готэм всегда был отличным городом…
…А потом в нём объявился мужик в костюме летучей мыши. И слепые горгульи на мрачных высотках разом скривили свои морды в ехидных усмешках. Так и начался неиссякаемый парад уродов, сеющий всюду хаос и извращённое представление о справедливости.
Долгое время Бэтмен возглавлял список людей, которых Чёрная Маска хотел уничтожить и навсегда стереть с лица города. Мышь умела появляться из неоткуда и непредсказуемым ураганом рушить всё, что строилось долгими стараниями и титаническими усилиями; но стоит отдать этой «городской легенде» должное: он никогда, абсолютно никогда не действовал без достаточных на то оснований. Если Бэтмен приходил – значит, у него было довольно доказательств, чтобы после полнейшего разгрома передать дело полиции, а не заканчивать суд самолично. Не то, чтобы это делало факт его наличия в Готэме приятней, но, как говорится, всё познаётся в сравнении.
Сравнением послужило появление Красного Колпака - он такой ерундой не маялся. И абсолютно не разделял фетиш летучей мыши на отсутствие огнестрельного оружия: там, где появлялся этот линчеватель, было очень много трупов. Не удивительно, что Бэтмену пришлось уступить ему место в заветном списке.
Терпение Чёрной Маски сгорало на глазах. Если вначале Колпак вызывал самое обыкновенное раздражение с соответствующим желанием пустить ему пулю в лоб, то с течением времени эта прихоть трансформировалась в непреодолимое стремление уничтожить его более изощрённым способом, выдавливая всю жизнь каплю за каплей - медленно, с наслаждением, пока от него не останется ничего, кроме потемневшей от крови оболочки и напрочь сломленного духа.
Препятствием стояло только умение красной мрази выходить из воды сухим и мастерски заметать следы: ни подобраться, ни выследить. Он определённо знал своё дело, что в любой другой ситуации могло бы вызвать уважение, но закономерно вызывало лишь злость.
В определённый момент все дела и планы Сиониса отошли на задний план, на первом осталось только желание поймать Колпака и наконец-то поставить точку в их набирающей обороты вражде. Таким образом произнесённая в исступлении фраза «убейте его любым подручным способом» сменилась на «доставьте мне его живым». Люди Чёрной Маски очень быстро усвоили, что лучше будет погибнуть от пули Колпака, чем потом отвечать перед боссом за его убийство: не было никакого страха перед неизвестностью - все они прекрасно знали, что их ждёт в случае невыполнения поручения, оттого и боялись.
На организацию этой поимки ушло много времени, много людей и ещё больше потраченных нервов. А убытки, которые принёс Колпак простым фактом своего существования, Сионис даже не брался подсчитывать. Везучий ублюдок раз за разом избегал своей участи, оставляя Чёрную Маску ни с чем (если не считать, конечно, долбаной кучи всевозможных проблем). Сколько попыток пресечь его деятельность с треском провалилось? Три? Пять? Семь?
Спокойней, Роман, сосчитай до десяти.
Но тем приятней было наконец-то его достать.
Периодически дающая о себе знать паранойя покорно молчала: Чёрная Маска не ставил под сомнение, что поимка Колпака – это результат исключительно хорошо спланированных действий, а не встречная ловушка с его стороны. Смелость нового готэмского «героя» граничила с безрассудством, но никто бы не пошёл на такой шаг, дабы подобраться ближе к врагу – крайне самонадеянно и наивно было бы считать, что от Чёрной Маски можно уйти живым.
Этот уже точно никуда не уйдёт. Схваченный, измотанный, висящий на волосок от смерти - ему останется разве что сдохнуть, когда терпеть больше не будет сил.
- Допрыгался, - недобрым голосом сказал Сионис, как только переступил порог мрачного полуподвального помещения – здесь не было ни окон, ни вероятностей, что кто-то поблизости сможет услышать раздающиеся крики. Эта комната использовалась по одному единственному назначению, и в него не входили спокойные товарищеские беседы. Полицейские ультрафиолетовые лампы не нашли бы здесь ни одного чистого участка.
Руки Колпака были крепко скованны ремнями из плотной кожи, что на цепях крепились к потолку; будет стоять, пока держат ноги, а после повиснет до полного онемения верхних конечностей. Интересно, насколько его хватит? Люди Чёрной Маски были с ним почти нежны – ни единой царапины на кичливо-красном набалдашнике.
- Ты даже не представляешь, как долго я ждал этой встречи. – Роман на ходу закатал белые рукава рубашки. – Не хочу тебе врать, поэтому скажу как есть: я не думаю, что наше знакомство продлится слишком долго. И вряд ли тебе оно будет так же приятно, как мне.
С небольшого инструментального стола, что изрядно походил на медицинский, Сионис взял чёрные перчатки из тонкой кожи - чтобы не пачкать руки кровью. Синтетический свет холодной лампы призывно блеснул на нескольких лезвиях острых ножей.
- Пока ты ещё можешь говорить, давай кое-что выясним… Что за этим всем стоит? Какого чёрта ты столько времени носился у меня перед глазами, портил всё, до чего удавалось дотянуться и убивал моих людей, параллельно воруя мои же деньги? – ледяным голосом спросил Маска, неприязненно глядя на своего теперь уже пленника. – О, погоди. Давай я сниму эту дрянь с твоей головы, чтобы тебе было удобней говорить, а мне – слушать.
С этими словами Роман схватил Колпака за его маску и с силой рванул её вверх, стараясь, впрочем, не свернуть долгожданному гостю шею.
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ32017-10-07 14:09:36
JASON TODD
JAYBIRD
Jason Todd
джейсон тодд 22
Красный Колпак, малиновка, вылетевшая из-под крыла летучей мыши, воплощение разочарования;
DC COMICS
words: 856 karma: + +94 units:
540
Последний визит:
2017-11-09 16:20:31

«Вы можете сказать, что я идиот. Допустил, чтобы какие-то идиоты схватили меня во время перетранспортировки оружия, которое принадлежало не мне. Возможно я был недостаточно проворен. Возможно – недостаточно предусмотрителен. Возможно вы окажетесь правы. Но сейчас я направляюсь прямиком в логово Черной Маски. Я считаю, что это шанс».
Роман Сионис, он же Черная Маска, он же маньяк-садист, скрывающий свое лицо за крайне безвкусной маской, был любимым развлечением новоиспеченного готэмского «мстителя». Игры на его территории всегда приносили несказанное удовольствие, но кроме того – пользу и материалы. Недешевое огнестрельное вооружение и человеческие ресурсы, коими располагал Колпак, так же были получены в результате рэкета и набегов на собственность криминального авторитета. За короткое время Красный Колпак сунул свои лапы практически во все преступные ниши, находящиеся под контролем Черной Маски, и кое-что даже прибрал к рукам. Во всех отношениях был на шаг впереди.
Наверное, именно этим Джейсон и заслужил лютую ненависть Сиониса.
Да. Пожалуй, причина именно в этом.
Вовсе не в том, что однажды Джей пустил в его офис снаряд РПГ.
Должно быть, добрая часть сторонников Черной Маски точила на Красного Колпака зуб. Не удивительно, что чуть ли не каждый второй встречный сопляк распускал кулаки и старался ударить побольнее: виджиланте в красном шлеме ассоциировался у них с приступами истерии и гнева босса. Красный Колпак – это проблема. Красный Колпак – это болезнь, от которой нужно излечиться, пока она не развилась. И, черт побери, это действительно льстило.
Олухи, работающие на Сиониса, спускались в подвал по одному, чтобы напомнить себе, что у них все еще вроде как есть яйца, и попинать скованного пленника. В ответ Джейсон Тодд только смеялся, смех выходил из его легких негромкими хриплыми отрывками, похожими больше на придушенный лай загнанного пса. При попытке заткнуть неугомонного Колпака пара ублюдков все-таки получила ногой в челюсть и, подбирая зубы, бежала из подвала. Тодд не собирался сдаваться. Ой не собирался.
«Жалкое зрелище. Неужели Сионис собирает вокруг себя только недоносков?»
<...>
Он ждал кульминации этого представления, мелкие сошки интересовали его в последнюю очередь. От предвкушения предстоящей встречи парень перестал обращать внимания на острую боль в стертых до крови запястьях и ноющую усталость в ногах: ему приходилось стоять на мысочках, чтобы окончательно не вывихнуть себе плечевой сустав под весом своего тела.
Стоило отдать должное, Маска знал толк в том, как пытать людей. Повесить под потолок в неудобной позе и подождать – физиология сделает все за него, и будь Красный Колпак дилетантом, Сионису не пришлось бы марать руки.
Но Красный Колпак был профессионалом.
Поэтому Джейсон просто-напросто ждал, пока у Маски кончится терпение, что и так уже было на пределе. Ждать пришлось недолго.
- Здравствуй, Черная Маска, - хмыкнул Тодд, - я уже начал думать, что ты не придешь на свидание.
Пленник дернул цепями, вставая поудобнее и всем своим видом демонстрируя, что не испытывает неудобств, даже несмотря на то, что чесались растерзанные запястья, а под шлемом в рот затекала кровь из разбитого носа. Щекотно, если честно, и немного мешало отпускать колкости, но терпимо.
- Ты настроен серьезно, я погляжу, - Джей внимательно смотрит на процесс натягивания перчаток и отмечает про себя, что Сионис получает удовольствие от процесса. Он ждет, жаждет, предвкушает. От этих мыслей Тодду становится не по себе, а по спине пробегают мурашки. - Надень фартук, боюсь, испачкаешь это тряпье, которое ты на себя напялил.
Резкий рывок срывает с головы Джейсона шлем и от внутренних креплений на обеих его щеках остается две глубокие царапины: совершенно симметричные, ровные, вспарывающие кожу до крови - словом, мечта педанта.
Джейсон вертит головой, чтобы убрать о болезненно вывернутое плечо прилипшую ко лбу прядь седых волос, и смотрит на Романа с вызовом.
- Ты наверное просыпаешься по ночам с вопросом "Почему я?" Спрашиваешь себя, почему именно за тобой с таким удовольствием охотится Красный Колпак? Я вижу по твоему лицу, как сильно ты хочешь знать причину. Ты мучаешься любопытством, Сионис? Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе?
https://78.media.tumblr.com/909e23785ee … r1_400.gif
CAN'T YOU SEE THAT I'M SICK OF THIS? CHANCES ARE YOU'RE OBLIVIOUS TO HOW I FEEL SITTING ON YOUR THRONE, AND I'M SURE THAT I'M NOT ALONE.
TELL ME PLEASE, WHO THE FUCK DID YOU WANT ME TO BE? WAS IT SOMETHING THAT I COULDN'T SEE? NEVER KNEW THIS WOULD BE SO POLITICAL. AND PLEASE, I'M STILL WEARING THIS MISERABLE SKIN AND IT'S STARTING TO TEAR FROM WITHIN BUT IT'S OBVIOUS THAT DOESN'T BOTHER YOU,  SO PLEASE
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ42017-10-07 19:39:47
ROMAN SIONIS
АКТИВНЫЙ УЧАСТНИК
Roman Sionis
роман сионис 43
преступник и садист, известный под именем Чёрная Маска
DC COMICS
words: 923 karma: + +30 units:
100
Последний визит:
Сегодня 17:30:26

Колпак вёл себя так, словно ему самому не терпелось начать. Дерзил и храбрился, пряча свои настоящие эмоции за маской непомерной смелости – это только сильнее распаляло желание приступить к делу поскорее и навсегда устранить его, как проблему. А перед этим сломать, как ломают нежелательные и непригодные вещи.
Любая смелость и стойкость пойдёт трещинами от того, что Роман для него приготовил. Предвкушение омрачала лишь догадка о том, что Колпак раньше уже был сломлен – не от хорошей жизни готэмские фрики становятся тем, кем стали; это легко понять, если повнимательней оглянуться вокруг.
А сломанные кем-то другим вещи всегда не так приятно держать в руках – слишком сильно чувствуются рубцы чужих стараний.
- Не торопи события, - сказал Чёрная Маска. – Я ещё даже не приступил.
Под своим набалдашником он оказался куда моложе, чем Роман предполагал.
Кто бы мог подумать, что всё это время источником проблем был всего лишь разодетый и дорвавшийся до оружия юнец – почти мальчишка. Сионис хмыкнул и обернулся к находящимся в подвале лжелицым, словно говоря им насмешливым взглядом: «давайте, смотрите, кого всё это время вы так позорно не могли поймать». Дьявольщина, да он пристрелит всех этих идиотов только за то, что приказ выполнили с хрен знает какой попытки.
- Признаться, я ожидал чего-то… большего, - едко сказал Роман, вновь поворачиваясь к Колпаку. Симметричные красные полосы на его лице радовали взгляд.
В своих мыслях Сионис предполагал, что под маской столь активного мстителя может скрываться либо разочаровавшийся в правоохранительной системе полицейский, либо бывший военный, знающий толк в применении силы и при этом ностальгирующий по былым временам – оттого и выбрал себе такое имя. Уже не столь многие припомнят, как в Готэме орудовала банда Красного Колпака – слава этих преступников с лихвой перекрыта новыми, даже удивительно, что молодёжь нынче чтит классику.
Но этот Колпак не вписывался в догадки Романа. Его умения и выбранное имя неплохо вводили в заблуждение – интересно, откуда он такой взялся? Сионис мог бы и поинтересоваться в процессе, но не был уверен, что ему хватит терпения на целенаправленный допрос. Ведь стоит только начать, и говорить Колпак уже действительно не сможет.
Удивительно, что даже зная о собственной участи, парень совсем не показывал страха. Очередное его качество, которое даже при сложившихся обстоятельствах вызывало уважение.
Такой потенциал, а всё впустую.
- Говори, - нетерпеливо потребовал Роман, откладывая в сторону снятый колпак – долгожданный трофей, отличное напоминание о том, как приятно разделываться с собственными врагами. – И попробуй обойтись без шуток. Маловероятно, что тебя это спасёт, но прояви чудеса здравомыслия и не шути с человеком, от которого зависит, насколько медленной будет твоя смерть.
От слов Колпака скрипели зубы. Даже связанным он умудрялся действовать на нервы.
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ52017-10-08 12:07:22
JASON TODD
JAYBIRD
Jason Todd
джейсон тодд 22
Красный Колпак, малиновка, вылетевшая из-под крыла летучей мыши, воплощение разочарования;
DC COMICS
words: 856 karma: + +94 units:
540
Последний визит:
2017-11-09 16:20:31

Черная Маска походил на кота, дорвавшегося до бутылки с валерианой, только что не облизывался – а может и да, под маской было незаметно. Довольно щурился в предвкушении, обходил жертву – привлекательную валериану – со всех сторон, и в какой-то момент Джейсону показалось, что он не решается начать, ждет удачного момента, растягивает удовольствие. Или нет: он просто понятия не имеет, что делать с добычей. Он так долго гонялся за Колпаком, проворачивая в голове самые распрекрасные способы его уничтожения, что, столкнувшись лицом к лицу с врагом, растерялся. Только этим виджиланте мог объяснить, почему Сионис до сих пор не познакомил его лицо с монтировкой.
А жаль. Джейсон уже прокрутил в своей голове варианты ответа на удар, среди которых были и «Как не оригинально», и «Где ты научился так бить, на курсах тайского массажа?», и многое другое едкое, дерзкое и травмоопасное.
Все эти мысли Красный Колпак хотел озвучить, но нет. Слишком длинно и заумно.
- В этом твоя ошибка. Ты ожидаешь чего-то большего, но даже с меньшим справиться не можешь, - Джейсон смотрит прямо в глаза, в эти прорези в жутковатой безвкусной маске и ухмыляется, растягивая разбитые губы в ухмылке. – А вот я ожидал ничтожество и вижу перед собой ничтожество.
Не без удовольствия он наблюдает во взгляде Черной Маски раздражение, тщательно скрытое за насмешкой, особенно тащится, когда этот взгляд падает на сопровождающих его придурков. Красный Колпак, несмотря на боль в лице, продолжает улыбаться насмешливо, смотрит на отморозков взглядом «Повеселились? Теперь моя очередь».
- Давай баш на баш, Сионис, - с вызовом сказал Тодд. – Раз уж ты посмотрел на мое лицо, я тоже хочу. Не стесняйся, я не буду смеяться. Хотя нет, обещать не могу.
Положительного ответа Колпак даже не ожидал, предложение было внесено только с одной целью: в очередной раз позлить ублюдка, который скрывал свою страшную рожу за черепом. О том, что пряталось за маской, и о причине, заставившей Романа ее надеть, он слышал мельком, не вдавался в подробности, да и лицо преступника интереса особо не вызывало, однако до Джейсона доходили слухи, что Сионис не переносил прямых взглядов.
Поэтому пленник смотрел ему точно в лицо и глаз не отводил не на секунду, иногда даже забывая моргать. Как питон.
Роман выходит из себя медленно, но верно. Вот он уже не мурлычет довольным котом, а грубо приказывает, забывая о прелести игры в «любезности». Но Джейсон, у которого со временем атрофировался инстинкт самосохранения, продолжал гнуть свою линию, игнорируя требование.
Ему просто нравилось наблюдать за тем, как медленно таймер взрывчатки, грозящей разнести все вокруг в радиусе, наверное, километра, отсчитывает, как Черная Маска теряет терпение. Тодду приносило удовольствие вслушиваться в воображаемое тиканье часиков, тик-так, тик-так. Небольшая побочная реакция после смерти. Не стоит обращать внимания.
- Я уверен, что ты многое бы отдал, чтобы знать, почему я стал твоей любимой занозой в заднице. А ведь ответ так прост и так банален. Ты даже удивишься, когда я отвечу. Ты ведь себе уже напридумывал что-то про личную месть или что-то такое, не так ли? Дерьмо собачье. Ты просто… - голос переходит в тихий, уверенный шепот, - попал... - совсем тихо произносит Колпак, - под горячую руку.
https://78.media.tumblr.com/909e23785ee … r1_400.gif
CAN'T YOU SEE THAT I'M SICK OF THIS? CHANCES ARE YOU'RE OBLIVIOUS TO HOW I FEEL SITTING ON YOUR THRONE, AND I'M SURE THAT I'M NOT ALONE.
TELL ME PLEASE, WHO THE FUCK DID YOU WANT ME TO BE? WAS IT SOMETHING THAT I COULDN'T SEE? NEVER KNEW THIS WOULD BE SO POLITICAL. AND PLEASE, I'M STILL WEARING THIS MISERABLE SKIN AND IT'S STARTING TO TEAR FROM WITHIN BUT IT'S OBVIOUS THAT DOESN'T BOTHER YOU,  SO PLEASE
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ62017-10-08 12:23:49
ROMAN SIONIS
АКТИВНЫЙ УЧАСТНИК
Roman Sionis
роман сионис 43
преступник и садист, известный под именем Чёрная Маска
DC COMICS
words: 923 karma: + +30 units:
100
Последний визит:
Сегодня 17:30:26

Отвратительные в своей дешевизне провокации. Упрёки, оскорбления, попытки задеть побольнее – и на что он только рассчитывает? Роман ухмылялся под своей маской, понимая, что Колпаку явно не терпится увидеть, как он выходит из себя – это была бы такая маленькая, но всё-таки победа.
Примечательно, что слова парня действительно раздражали. Но не до такой степени, чтобы терять над собой контроль и превращать момент наслаждения (а именно так Сионис воспринимал пытки) в простое выплёскивание эмоций. Слишком мелочно. Роман очень долго ждал этого часа, и никакие ехидные фразы Колпака не смогут испортить ему нужное настроение.
На предложение снять свою маску он едва не рассмеялся, хотя в любой другой ситуации прострелил бы за такое голову. Не иначе, как Колпак пытается найти самую чувствительную точку, нащупать тот рычаг, который срывает все предохранители – что ж, можно только пожелать ему удачи, потому что Сионис умеет держать себя в руках, когда это действительно необходимо. Для него не было секретом, сколько слухов и домыслов ходило вокруг его маски и лица под ней – они начали бесить достаточно быстро и достаточно сильно, чтобы пускать пулю в каждого, кто слишком надолго задержит взгляд.
- Ты не в том положении, чтобы выдвигать требования, - холодно процедил Роман, не сводя с Колпака пристального взгляда, который враз сделался совершенно пустым и стылым: ни раздражения в нём не было, ни ненависти – ничего. – И я ещё не увидел твоего настоящего лица. Без этой показательной дерзости и деланного бесстрашия ты будешь выглядеть совсем по-другому, поверь мне, и тогда – только тогда – ты тоже сможешь увидеть моё лицо, вне зависимости от того, будет на нём маска или нет.
Абсолютно все прячут себя настоящих под чем-то искусственным и фальшивым, не существует исключений – все как один. И порой нельзя предугадать, что именно скрывается под старательно созданным обликом, но пытки всех выводят на чистую воду, заставляют показать то, что скрыто от посторонних глаз. Здесь тоже не существует исключений.
Все как один.
Поэтому пусть Колпак побудет немного героем, который не страшится дерзить и смотреть в упор. Ему всё равно недолго осталось, да и ожидание смерти тоже своего рода пытка. Время, которое Роман решить выделить на предварительную беседу, стремительно приближалось к концу: с каждым словом Колпака желание причинить ему боль становилось всё сильнее и жгучей, приходилось буквально сдерживать себя, потому что торопиться в таком деле нельзя.
Торопиться. В таком деле. Нельзя.
Пришлось напомнить себе это в очередной раз, когда Колпак закончил отвечать на вопрос, единственный, который на самом деле интересовал Чёрную Маску.
Напоминание проскользило по задворкам сознания и ушло незамеченным.
- Очаровательно. - Сионис шагнул к связанному пленнику, хватая со стоящего рядом стола заранее подготовленные щипцы. – Теперь твоя очередь побыть под горячей рукой, Колпак. Стоило лучше подумать над своими последними словами. – О том, что Роман перешёл все границы собственной злости хорошо свидетельствовали его движения – агрессивные и порывистые, в которых импульсивности прослеживалось больше, чем обдуманной последовательности. – А ведь у тебя был шанс выбрать сотрудничество вместо бесполезной войны. Я бы и хотел сказать, что он всё ещё у тебя есть, но… – Чёрная Маска покачал головой, неотрывно глядя на пойманного, связанного и обездвиженного Колпака – ни следа былой опасности, – …но я действительно ошибся, ожидая чего-то большего.
Роман крепко обхватил его пальцами за нижнюю челюсть, размазывая кровь из порезов на щеках. «Посмотрим, как ты будешь храбриться сейчас», - триумфально думал он про себя, с силой надавливая на подбородок, чтобы открыть его рот и протиснуть внутрь щипцы.
- Ты всего лишь очередной костюмированный псих. А твои зубы составят неплохую компанию колпаку в коллекции моих трофеев.
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ72017-10-08 12:29:46
JASON TODD
JAYBIRD
Jason Todd
джейсон тодд 22
Красный Колпак, малиновка, вылетевшая из-под крыла летучей мыши, воплощение разочарования;
DC COMICS
words: 856 karma: + +94 units:
540
Последний визит:
2017-11-09 16:20:31

Джейсон Тодд сам был удивлен тому, сколь много удовольствия он получал от этой ситуации. Ему не привыкать смеяться в лицо смерти. Ему не привыкать провоцировать людей на отчаянные действия. Ему не привыкать поражать людей безрассудством. Ему не привыкать выглядеть в глазах окружающих людей конченным психом. Его давно таким считают, для этого даже не потребовалось усилий.
Он действительно вкушал каждый момент диалога с наслаждением, присущим только истинному безумцу. Могло показаться, что Джей стремился к боли, как настоящий мазохист, но на деле он всего лишь хотел сильнее зацепить своего врага, сколь дорого бы ему это ни обошлось. «Ты думаешь, что не сможешь поддаться на дешевые провокации? Да, так и есть, они дешевые. Но даже они заставляют тебя злиться. Медленно, но верно эта лавина наберет обороты, и ты окажешься под ней погребенным. Я хочу запечатлеть этот момент в памяти».
- Серьезно? А я думал, что именно в таком. Расположили с комфортом и твои клоуны успешно меня развлекали. Скажите, парни, а? – Колпак бросил взгляд на одного из отморозков, нервно потирающего свою челюсть, которая совсем недавно познакомилась с подошвой Джейсона. – Особенно вот этот, слева, - Тодд подмигнул ему и снова перевел оценивающий взгляд на Сиониса. Сколько потребуется лишних слов, чтобы доканать Черную Маску? Он раздражается, пока еще слегка, совсем чуть-чуть. Но это уже хоть что-то.
Таких людей, как Роман Сионис, выводит из себя отсутствие реакции. Если ты не показываешь страха, их сначала это забавляет, а потом начинает натурально колотить от злости. Вопрос только в том, насколько хватит его терпения. Пусть выдерет хоть все зубы, до последнего, Тодд не станет выпрашивать пощады. Плавал – знает. В этом мире есть садисты куда более умелые, чем человек в маске черепа.
- Ты так уверен, что сможешь увидеть мое настоящее лицо. Не боишься, что оно тебе не понравится? – Красный Колпак скалится. Обычно усмешка только слышится в его голосе, надежно спрятанная под шлемом, но раз Сионису так не терпелось взглянуть виджиланте в глаза, то пускай наслаждается. Джею не жалко.
Роман сжимает в руках щипцы почти нежно, с любовью, и Тодд думает о том, как сильно он любит свое дело палача. Думает о том, какое счастье в этот момент испытывает преступник, предвкушая, как ему кажется, жестокую расправу над врагом. Думает, что такому запалу можно только завидовать.
Здорово, когда человеку нравится его работа.
Проблема только в том, что Красному Колпаку она тоже нравится.
- Бесплатная стоматология оставляет желать лучшего. А ведь я столько лет платил за страховку, - Тодд выплевывает слова небрежно, без интереса. Его не парализует клокочущий страх, это чувство у него атрофировано. Тревога за собственную жизнь меркнет перед стальной уверенностью в том, что он снова выйдет сухим из воды. Боль в руках стихает, захлебнувшись в адреналине.
Его мысли теряются, когда Сионис заговаривает о сотрудничестве. В ответ он смеется не своим смехом, хрипло и надрывно – неестественно, не по-настоящему. Смеется, потому что еще секунду назад думал о том же.
- Не торопись, мне ведь совсем не скучно висеть здесь и болтать с тобой о насущном, - хмыкнул Тодд, под давлением щипцов открывающий рот – и вот он уже говорит невнятно, но с прежней уверенностью, дерзко и нахально. Он продолжает диалог даже когда холодный, отвратно воняющий чужой плотью металл прижал его язык к небу. – Постой-постой, - едва угадывается в его речи. – Я еще кое-что хотел сказать. А потом дергай.
https://78.media.tumblr.com/909e23785ee … r1_400.gif
CAN'T YOU SEE THAT I'M SICK OF THIS? CHANCES ARE YOU'RE OBLIVIOUS TO HOW I FEEL SITTING ON YOUR THRONE, AND I'M SURE THAT I'M NOT ALONE.
TELL ME PLEASE, WHO THE FUCK DID YOU WANT ME TO BE? WAS IT SOMETHING THAT I COULDN'T SEE? NEVER KNEW THIS WOULD BE SO POLITICAL. AND PLEASE, I'M STILL WEARING THIS MISERABLE SKIN AND IT'S STARTING TO TEAR FROM WITHIN BUT IT'S OBVIOUS THAT DOESN'T BOTHER YOU,  SO PLEASE
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ82017-10-08 12:33:23
ROMAN SIONIS
АКТИВНЫЙ УЧАСТНИК
Roman Sionis
роман сионис 43
преступник и садист, известный под именем Чёрная Маска
DC COMICS
words: 923 karma: + +30 units:
100
Последний визит:
Сегодня 17:30:26

Это всё можно было бы закончить куда быстрее.
Один выстрел в упор – и нет проблемы, которая так долго не давала покоя. Цель была бы достигнута, время сэкономлено и удовольствие получено, хоть и очень кратковременное.
Возможно, именно этого и добивался Колпак, стремясь избавить себя от перспективы терпеть продолжительные пытки, которые вполне могли продлиться до следующего дня – Чёрная Маска знает, как растягивать собственное удовольствие и чужие страдания.
Вот только он даже не рассматривал такой вариант.
Что бы ни говорил Колпак, как бы ни пытался вывести Сиониса из себя – он не получит желаемого. У ублюдка было достаточно времени, чтобы насладиться результатами своей бурной деятельности, и теперь настало время поменяться местами. Колпак продемонстрировал всё, чем располагал: и своё умение выводить, и свои навыки терроризировать, Роман вдоволь насмотрелся и даже оценил на высокий бал.
Пришла пора ему побыть жертвой собственных же стараний. Вне зависимости от того, чего на самом деле добивался Колпак – а у этого всего просто обязана быть настоящая цель, её не может не быть, - он получит не просто равносильный ответ, но и во многом превосходящий. Потому что Чёрная Маска тоже располагает и умениями, и навыками.
- Мне определённо понравится, - спокойным голосом отвечал Роман, никак не выражая взглядом своего раздражения. – Чего не скажешь о тебе. Встреча с самим собой – сломленным и жалким - может стать самым неприятным, что тебя сегодня ожидает.
Как бы там ни было, боль – это не единственное, что делает пытку страшной. Те, которые посмелее, обычно боятся другого, их ужасает сама мысль о своей беспомощности, об унижении, которое они испытают, когда всё-таки сломаются. Потому что вся отвага и мужество обязательно утонут в бесконечных «хватит хватит хватит» и «нет пожалуйста не надо».
Была только одна неприятная деталь – Колпак всё ещё не боялся. В голове зарождались и начинали медленно шевелиться мысли о том, что его спокойствие уж слишком неуместное для ситуации, в которую он попал. Даже безумцы не бывают такими беззаботными, когда перед ними стоит их собственная смерть. Его смелость, болтливость, то, как он почти не противился щипцам у своих зубов, – всё это сложилось в неприятную и раздражающую мысль: «он что-то задумал».
Но Роман от неё отмахнулся.
Потому что ситуация наконец-то начала приносить настоящее удовольствие. Возбуждение покалывало на кончиках пальцев, а щипцы в ладони ощущались, как продолжение собственного тела. И уже было неважно – продолжит Колпак отпускать свои шуточки или стоически заткнётся до самого конца, потому что Сионис в любом случае получит то, чего так долго ждал. И даже громкий, искусственный смех совсем не режет слух.
Только протиснув щипцы в его рот, Чёрная Маска тут же крепко схватил ими зуб, намереваясь рвануть так сильно, чтобы Колпак получил побольше боли и начал давиться собственной кровью. А его невнятные слова вызывали только усмешку.
- Ты что-то сказал? – переспросил Роман, даже не думая вынимать щипцы. – Но ведь я уже дал тебе возможность высказаться. – Сионис выкрутил щипцы привычным и отточенным движением, всё ещё не вырывая зуб окончательно, но этим делая только больнее – кровь заструилась по блестящему металлу. – Я правильно расслышал? Ты ведь просил меня не дёргать?
Пришлось запрокинуть Колпаку голову и придавить щипцами язык, чтобы у него не было соблазна плюнуть кровью. Пусть глотает. Сегодня её будет много, ему стоит привыкнуть ко вкусу.
- Неужели вспомнил что-то важное? – насмешливо спросил Роман, продолжая крепко сжимать его рукой за челюсть и возвращая голову в исходное положение. – В таком случае, говори. Только побыстрее, сам ведь только что упоминал, что устал от наших разговоров.
В такт своим словам, словно поторапливая, Сионис стукнул его щипцами по верхним зубам, с силой, до звона. Ему действительно было любопытно послушать, какую фразочку Колпак решил сохранить напоследок.
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ92017-10-08 12:41:59
JASON TODD
JAYBIRD
Jason Todd
джейсон тодд 22
Красный Колпак, малиновка, вылетевшая из-под крыла летучей мыши, воплощение разочарования;
DC COMICS
words: 856 karma: + +94 units:
540
Последний визит:
2017-11-09 16:20:31

- Тебе наверняка это уже говорили – неоднократно, я думаю – но ты у меня не первый. И далеко не лучший.
Это были последние слова, которые Колпак произнес со свободным ртом.
Кровь маслянистой липкой струйкой засочилась изо рта, на удивление быстро стекая по подбородку и полной каплей застывая на коже. Щипцы, крепко держась за зуб, крошили его, и в какой-то момент Джейсон услышал в своей голове негромкий щелчок – корень треснул и откололся, болезненно вонзаясь в десну неровным сколом.
«Блять».
Если дискомфорт, который испытывал Колпак, хоть как-то и отразился на его лице, то выразился он максимум в нервном подергивании века, но не более. То, что пытался сотворить с ним Черная Маска, не шло ни в какое сравнение с жестокостью Джокера. Да и, если быть откровенно честным, безумному клоуну сыграла на руку неопытность юного Робина. Даже Маска мог испугать мальчишку, привыкшего к романтике ночных патрулей в компании Бэтмена, особого ума не требуется. Другое дело – Красный Колпак.
Красный Колпак не боится боли.
Мертвецы вообще мало чего могут по-настоящему испугаться, побывав погребенными в могильной земле.
Вы когда-нибудь щупали труп? Помните то мерзкое ощущение безжизненного обескровленного тела, от которого по спине бежали мурашки? Нет? Тогда вам не понять. Роман Сионис может ощутить липкий холод кожи пленника, рукой сжимая его челюсть, чтобы было удобно орудовать инструментом в пасти пойманного врага. Именно то чувство, когда ты соприкасаешься с покойником.
Брр.
Ублюдок так увлечен процессом и самолюбованием, что даже не замечает, как руки Джейсона покрепче обхватывают цепи. Он неторопливо, но со знанием дела расшатывает крупные болты, ввинченные в потолок. Бэтмен учил его. Он знает, что даже в самой надежной конструкции есть слабые места, и, провисев несколько часов, Джейсон просто не мог их не обнаружить – погнутые ржавые крепления, которые при методичном и последовательном воздействии обязаны были даровать пленнику свободу.
- Я пошутил. Ничего не хотел говорить, - звуки утопали в крови, наполнившей рот, а щипцы, прижимающие язык, едва позволяли произносить что-то членораздельное. Не ожидая, когда Сионис опомнится и продолжит развлекаться с инструментами, Джейсон подтянулся на едва держащихся в потолке цепях, резко поднял ноги и двинул Маске коленом в подбородок. Щипцы выпали изо рта – Тодд, недолго думая, сжал зубы на сжимающей его ноющую от боли челюсть руке. Только одного рывка не хватало креплениям, чтобы болты смогли «вырваться на свободу», освобождая при этом и Красного Колпака.
Джейсон Тодд славился проворностью еще до того, как его подобно котенку подобрал Бэтмен. Да, он не мог превзойти первого Робина в ловкости и гибкости, но вполне был способен дать фору в решительности и жестокости. Без колебаний Джей ударил садиста тяжелой цепью по голове и тут же – второй цепью – стянул его шею, прикрываясь от двух балбесов, от неожиданности забывших вовремя вынуть из своих штанов оружие.
Сплюнув на пол кусок человеческой кожи и рваный лоскут перчатки, виджиланте прошипел:
- Что ты там говорил говорил про сломленного и жалкого?
https://78.media.tumblr.com/909e23785ee … r1_400.gif
CAN'T YOU SEE THAT I'M SICK OF THIS? CHANCES ARE YOU'RE OBLIVIOUS TO HOW I FEEL SITTING ON YOUR THRONE, AND I'M SURE THAT I'M NOT ALONE.
TELL ME PLEASE, WHO THE FUCK DID YOU WANT ME TO BE? WAS IT SOMETHING THAT I COULDN'T SEE? NEVER KNEW THIS WOULD BE SO POLITICAL. AND PLEASE, I'M STILL WEARING THIS MISERABLE SKIN AND IT'S STARTING TO TEAR FROM WITHIN BUT IT'S OBVIOUS THAT DOESN'T BOTHER YOU,  SO PLEASE
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ102017-10-08 12:50:51
ROMAN SIONIS
АКТИВНЫЙ УЧАСТНИК
Roman Sionis
роман сионис 43
преступник и садист, известный под именем Чёрная Маска
DC COMICS
words: 923 karma: + +30 units:
100
Последний визит:
Сегодня 17:30:26

- Слишком поспешные выводы, – Роман язвительно хмыкнул, намеренно растягивая время – ему всё равно некуда спешить. А пойманный Колпак представлял из себя настолько радующее глаз зрелище, что сама мысль о спешке казалась неуместной и ужасающе кощунственной. Сионис подумал о том, что после избавления Колпака от зубов будет очень кстати дать ему ещё вот так повисеть, давясь собственной кровью – пусть запомнит эти моменты, они будут вспоминаться почти что приятными после того, как Роман наконец-то приступит к основной части.
- Не переживай, тебя впереди ждёт ещё множество впечатлений, после которых ты не раз поменяешь своё мнение.
Роман мог бы ответить встречной колкостью о том, что Колпак не первый и не лучший среди тех смельчаков, которые язвили и храбрились, всячески стараясь показать своё бесстрашие. Некоторые считали это своим предсмертным долгом, явно полагая, что подобранные остатки смелости позволят им умереть с достоинством, а не с поджатым и обосранным хвостом.
Заблуждения, заблуждения... Все умирали одинаково.
Но наблюдать за этим было даже забавно.
Если бы Колпак внезапно начал терять весь свой запал и продемонстрировал во взгляде страх – Сионис бы не почувствовал удовлетворения и радости, нет. Не так быстро. Напротив, он был бы разочарован.
Роман не знал, через что Колпак успел пройти за свою не очень-то и длинную жизнь, – собственно, и не хотел знать, – но красный ублюдок явно считал, что уже повидал на этом свете всё. Это было заметно по его словам и поведению, он буквально из кожи вон лез, чтобы продемонстрировать своё пренебрежение и отсутствие страха перед сложившейся ситуацией. И ведь действительно не боялся; Роман даже подумал о том, что если Колпак продолжит в том же духе, то имеет все шансы стать если и не первым, то определённо одним из лучших.
Если, конечное, Сионис и в этом его не переоценивает. Как ни крути, но «лучшие» – не попадаются, как бы долго их не пытались поймать.
А этот попался.
Тёмные и вязкие капли стекали по подбородку связанного пленника на пальцы Романа, теряясь на чёрном фоне кожаной перчатки. Красный – цвет боли, опасности и вытекающей из-под вспоротой кожи крови; этот цвет используют, когда хотят о чём-то предупредить или попросту привлечь внимание. Яркий и броский, он хорошо справляется с обеими задачами, но выглядит абсолютно безвкусно, если его используют не к месту. Не зря этот цвет так любят разномастные клоуны.
А ещё красный – цвет агрессии, внезапности и непредвиденных угроз. Именно в него на долю секунды окрашиваются края картинки перед глазами Романа, когда резкий удар заставляет его отшатнуться от разбушевавшегося Колпака, не ослабляя, впрочем, своей цепкой хватки.
Учитывая, сколько времени пленник провисел на этих цепях, в голове у Чёрной Маски крутилась только одна единственная мысль: как у него могли сохраниться силы, чтобы провернуть то, что он только что сделал?
Резкая боль в пальцах левой руки уже не застала Сиониса врасплох, но заставила с шипением втянуть воздух сквозь зубы, когда он почувствовал, как под сильным давлением зубов рвётся сначала кожа перчатки, а потом и его собственная, отчего кровь заструилась по руке, стекая под манжеты рубашки. Это совсем не та боль, от которой приходишь в замешательство и теряешь концентрацию, скорее наоборот, эта только злит и распаляет сильнее.
Роман подумал о том, что когда ему удастся снова заковать Колпака, то этой рукой он уже точно не сможет воспользоваться.
Или правильнее будет спросить – если ему удастся снова его заковать?
Впрочем, обёрнутая вокруг шеи цепь была красноречивей любого ответа.
Роман вцепился в неё рукой, инстинктивно стремясь ослабить давление и пачкая цепь кровью, что продолжала течь из прокушенных пальцев. Своим людям он жестом приказал не стрелять, потому что медлительность их реакций уже показала себя во всей красе, и с Колпака станется отреагировать быстрее, чем кто-то из них соизволит спустить курок – стоит ли гадать, в кого попадёт выпущенная пуля?
У Романа был свой пистолет, пусть он далеко и не всегда утруждал себя ношением оружия в собственной пыточной – на практике им всё равно почти не приходилось пользоваться. Но сегодня как раз тот случай, которые принято называть непредвиденными.
- Удивительно, - сдавленно произнёс Роман, продолжая цепляться пальцами за цепь и про себя отмечая, что если Колпак не ослабит давления, то дотянуться до пистолета он попросту не успеет, потому что так недолго и потерять сознание. – Получается, я всё-таки не ошибся, а? – Сионис сипло хмыкнул, дёргаясь, словно пытаясь вырваться. – Был прав, ожидая «чего-то большего»?
Говорить, когда горло сжимала холодная металлическая цепь, было всё сложнее с каждой секундой. Роман оттягивал её, не прекращая попыток вырваться, и говорил, отчасти ради того, чтобы просто отвлечь внимание Красного Колпака, а отчасти потому, что действительно так и думал.
- Признаться, я впечатлён. Вот только что ты будешь делать дальше?
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ112017-10-25 12:03:49
JASON TODD
JAYBIRD
Jason Todd
джейсон тодд 22
Красный Колпак, малиновка, вылетевшая из-под крыла летучей мыши, воплощение разочарования;
DC COMICS
words: 856 karma: + +94 units:
540
Последний визит:
2017-11-09 16:20:31

Сказать, что Колпак испытывал удовлетворение от ситуации, - ничего не сказать. Хоть его рот продолжал наполняться кровью, он не переставал довольно скалиться – недобро, не по-геройски, и вязкая субстанция стекала на подбородок, а с него уже капала на плечо Черной Маски. И это еще сильнее забавляло виджиланте – сшитый с иголочки костюм Сиониса, пропитавшийся кровью пленника и сделавшийся неприятно липким, был вишенкой на торте.
Натянутая вокруг шеи Маски цепь, приятно грела руки, крепко ее сжимающие. Новоявленный пленник дал приказ своим громилам стоять смирно и не рыпаться – правильный выбор, определенно. Жизнь-то дороже, а Джейсон был очень нервным, мог бы и шею сломать. Но нужно было как-то действовать – пусть он и сохранил силы, чтобы сорваться с крючка, но теперь важно не подать виду, что на большее его не хватит.
- Лестно, конечно, - фыркнул Джей на ухо Роману, - что ты оценил мои способности. Но сам-то что? Только за спинами своих громил и умеешь прятаться? А то я смотрю, они у тебя с черепашьей скоростью передвигаются, - чтобы тонко намекнуть верзилам, что рыпаться лишний раз не стоит, Тодд демонстративно сильнее натянул цепь – на мгновение, лишь показать, что он хозяин положения.
Джей перехватил цепь поудобнее. Пальцы, честно говоря, уже отнимались от нагрузки: сложно соблюдать золотую середину, когда не хочешь удушить засранца, но и давать ему возможности вырваться не намерен. Нужно выдержать время, но покончить со всем происходящим до того, как снова окажется среди проигравших.
- Как не стыдно так с гостями обращаться, Сионис, - Колпак хрипло и приглушенно засмеялся, снова не по-геройски, скорее даже наоборот. – Я пришел к тебе по делу. Ты готов слушать или так и будешь кидаться какашками?
Мститель уже без шлема ослабил хватку, выпуская многострадальную глотку Маски из тисков. Джейсон не лукавил. Единственным наиболее подходящим способом явиться к Сионису на личную встречу – и, желательно, тет-а-тет – оказалась довольно примитивная игра в пленника. Пусть и пролилось хер знает сколько крови, пусть запястья теперь были истерты в мясо, зато цель была достигнута.
Роман не идиот, он не рискнул бы принять приглашение за стол переговоров от человека, разнесшего его офис с помощью ракетницы. Но он не достаточно сдержан, чтобы не полакомиться рыбкой, которая приплыла прямиком к нему в руки.
Ну и очевидно, что не вызовет подозрений: только самый отбитый психопат будет готов жертвовать своим здоровьем, чтобы почесать языками.
А Джейсон Тодд был как раз из таких.
- Я предлагаю сотрудничество. Думаю, мои условия тебя заинтересуют.
https://78.media.tumblr.com/909e23785ee … r1_400.gif
CAN'T YOU SEE THAT I'M SICK OF THIS? CHANCES ARE YOU'RE OBLIVIOUS TO HOW I FEEL SITTING ON YOUR THRONE, AND I'M SURE THAT I'M NOT ALONE.
TELL ME PLEASE, WHO THE FUCK DID YOU WANT ME TO BE? WAS IT SOMETHING THAT I COULDN'T SEE? NEVER KNEW THIS WOULD BE SO POLITICAL. AND PLEASE, I'M STILL WEARING THIS MISERABLE SKIN AND IT'S STARTING TO TEAR FROM WITHIN BUT IT'S OBVIOUS THAT DOESN'T BOTHER YOU,  SO PLEASE
+1
ПРОФИЛЬЛСE-MAILПОДЕЛИТЬСЯЦИТИРОВАТЬ BB-ЦИТАТА ПОЖАЛОВАТЬСЯ
ПОДЕЛИТЬСЯ122017-11-08 19:59:36
ROMAN SIONIS
АКТИВНЫЙ УЧАСТНИК
Roman Sionis
роман сионис 43
преступник и садист, известный под именем Чёрная Маска
DC COMICS
words: 923 karma: + +30 units:
100
Последний визит:
Сегодня 17:30:26

Грёбанная красная мразь.
Цепь сжимала горло так сильно, что Роман буквально скрипел зубами под маской – по большей части от злости и недовольства, ведь сам факт вырвавшегося пленника изрядно выводил из себя. Прямо сейчас его хотелось просто убить – и навсегда стереть с лица Готэма, на котором он уже успел всем примелькаться.
- Ты расстроен, что я не бегал за тобой лично? – сдавленно огрызнулся Роман, коротко и хрипло хмыкнув. Упомянутые Колпаком «громилы» сейчас были просто бесполезными декорациями, и каждый из них уже был мысленно отправлен Сионисом в отставку – разберётся с каждым, как только решит проблему в виде разбушевавшегося мстителя. – Не обольщайся слишком сильно, Красный, я не занимаюсь собственноручно такими мелочами, как вылавливание по городу костюмированных «героев».
Сионис прорычал последнее слово, потому что цепь резко натянулась и сдавила сильнее. Хватаясь за неё прокушенной рукой, Роман чувствовал, как она едва заметно подрагивает – значит, Колпак держит из последних сил, и едва ли его хватит на большее, чем это показательное представление. Ощущение контроля, успевшее ускользнуть на несколько минут, вновь вернулось и придало уверенности.
Тем более, что Колпак впервые за вечер сказал что-то дельное помимо клишированных и язвительных шуток, которые успели – что уж таить – изрядно разозлить Сиониса. Роман усмехнулся под маской, в первую секунду посчитав фразу мстителя всего лишь импровизированной попыткой отвлечь внимание, чтобы выиграть себе немного времени. Потому что таким образом приходить «по делу» могут либо дураки, либо совсем уж отбитые безумцы. Колпак всё ещё живой и невредимый лишь по той одной причине, что у Романа было хорошее настроение – и потому он не приступил к делу сразу с порога, решив перед этим присмотреться к жертве и поиграть с ней. Жертва не могла знать этого заранее. Ровно как и того факта, что крепления будут ржавыми и что их удастся расшатать.
Впрочем, вариант с «совсем отбитым» был чуточку вероятней, чем вариант с «дураком».
- Если окажется, что ты действительно умеешь говорить «по делу» - я выслушаю тебя с огромным удовольствием, - сказал Роман и мысленно добавил, что если Колпак продолжит свои бессмысленные шутки и провокации – он его застрелит, не дав завершить.
Как только давление цепи ослабло – Роман резко сорвал её с шеи и откинул в сторону, отходя от Колпака на несколько шагов и тут же взводя пистолет – если паршивец врёт, то первая выпущенная в него пуля станет же и последней, прилетев аккурат в морду.
- А тебе прямо не терпится подобраться поближе, да? Раз уж ты пошёл на такое, - Сионис хмыкнул, вновь окидывая красного паршивца взглядом – сдерживающих цепей уже не было, но опасным после затянувшегося заточения он всё равно не выглядел. – Назови для начала хотя бы крошечную причину, по которой мне стоит тебе верить.
Обзавестись Колпаком в качестве союзника, а не врага, - предложение слишком заманчивое, чтобы сходу от него отказываться. Тем более, что Чёрная Маска уже думал об этом раньше, как раз перед тем, как желание убить вредителя разгорелось намного сильнее, чем желание с ним сотрудничать.
Он его впечатлил, да, но это вовсе не даёт гарантии, что заинтересовать получится так же успешно.

————————————————————————————————————————————————————————
рэйчел. я буду жалеть об этом до конца своих дней, и я буду молить всех богов, которых знаю, чтобы этот конец наступил как можно скорее.
—————————————————————————————————————————————
[indent] Чувство, с которым Прескотт смотрит на Рэйчел Эмбер – такую беспомощную и уязвимую – зыбкое, как песок, засасывающее, словно трясина, оно комом застывает в глотке, поднимает температуру тела до запредельных высот, бросает в жар и заставляет путаться и без того спутанные мысли.
[indent] Оно сродни вожделению.
[indent] Но не тому, что снизу, постыдному, о котором не принято говорить, а более горячему, глубокому, возвышенному, чистому. Оно расплывается кроваво-красным пятном где-то на груди, где яростно клокочет сердце, такое острое, что рвет на куски легкие. Нейтан задыхается.
[indent] Он смотрит на Рэйчел так уже давно. С тех секунд, когда она впервые позволяет себя сфотографировать. С того мгновения, как Рэйчел впервые начинает позировать перед его камерой. Прескотт ловит ее грацию, запечатлевая в каждом сделанном кадре. Она двигается так раскованно, так открыто, словно наслаждаясь собой, своей красотой, своим дьявольским обаянием.
[indent] Он думает о Рэйчел так уже давно. С тех пор, как Марк научил его думать так. «Всегда делай снимок», - и теперь щелчок затвора фотоаппарата звучит выстрелом в голове молодого и еще неопытного протеже.
[indent] Нейтан страдает от того, что почти безжизненные глаза Рэйчел ослепляет вспышка не его фотоаппарата. Марк действует как профессионал, не позволяя чувствам и ощущениям поработить его рассудок. Он делает снимки расчетливо – почти с холодным безразличием он меняет положение безвольного тела девушки, чтобы снова нажать на кнопку спуска и критично взглянуть на превью. Каждый снимок Нейтану кажется совершенством, но Марк почти злится – точно уж раздражается – и начинает все заново.
[indent] Поэтому он не дает Прескотту камеру. Нейт видит перед глазами пугающую сцену, как Марк замахивается на него стаканом, когда парень портит фотографию своими дрожащими руками. Нейтан боится по-настоящему, а потому кусает нижнюю губу (чтобы не заплакать от страха) – так сильно, что по подбородку стекает кровь. Марк ловит выражение беспомощности на его лице. Нейтан почти уверен: он жалеет, что фотоаппарат находится в руках мальчишки. Нейтан надеется, что ему очень хочется сделать снимок.
[indent] Это происходит не раз и даже не два. Злость Марка не проходит ни на секунду, потому что до дрожи неумелый фотограф в лице Нейтана, должно быть, бесит его. По крайней мере, так думает сам Нейтан – от неуверенности в себе и в своих способностях он лажает каждый раз, потому что старается понравиться любимому учителю всего Блэквелла.
[indent] Поэтому Прескотт молчаливо страдает, когда Рэйчел столь покорно позирует для Марка. Нейтан знает, насколько близки были Джефферсон и Рэйчел, знает, не потому что Марк говорил ему об этом, а потому как Рэйчел говорила о нем. Нейту мерещилось, будто он мог читать между строк, когда Эмбер столь же беззаботно и возвышенно, как и всегда, касалась темы фотографий. Он будто бы слышал, как вместо обычных слов она нашептывала ему на ухо: «Тебе никогда не стать таким же талантливым, как Марк, Twitch».
[indent] Но сейчас она не скажет ничего. Опиат, введенный в ее кровь, делает ее по-кукольному молчаливой. Нейтан сравнивает ее с сырой глиной, что мнется в руках, превращаясь в нечто изысканное и превосходное, что застывает в неестественной позе скульптуры и что разбивается от неосторожного обращения. Пока эторфин находится в ее крови, она податлива, но с каждой секундой ее сознание проясняется – Марк снова злится, потому что теряет момент, стоит Рэйчел едва пошевелиться.
[indent] Сквозь ткань куртки Нейтан ногтями царапает кожу предплечий, чтобы ощутить эту боль по-настоящему, ведь иначе она кажется ему плодом больного воображения. Он стоит поодаль, в неуверенности перетаптываясь с ноги на ногу, наблюдает за работой мастера и едва слышно выдыхает в восхищении.
[indent] Ему хочется курить. Ему не хватает воздуха и остро хочется курить. Так наступает отходняк от убойной дозы наркотика, заставляющего Прескотта почти не моргая внимать каждому движению рук Джефферсона – и тела Рэйчел.
[indent] Ему хочется вырваться из бункера. Так наступает приступ клаустрофобии – болезни, от которой Нейтан никогда не страдал, но симптомы которой раз за разом настигают его в самый неподходящий момент.
[indent] Ему хочется снова закинуть в рот горсть таблеток – не той наркоты, что толкает ему Фрэнк, а его собственной – исцеляющей, но Марк строго следит за временем.
[indent] - Да, мистер Джефферсон, - хочется сказать «пап». Нейтан не поднимает взгляда, когда говорит с Марком, и даже не совсем понимает, что от него хотят, потому что слишком сильно погружен внутрь себя. «Застегнут на все "молнии"», - сказал бы один писатель, чье произведение Нейт хранит в своей комнате за коллекцией кинофильмов. Эту книгу ему подарил сам Марк, и, наверно, это один из лучших подарков, который Прескотт-младший получил за свою короткую жизнь.
[indent] «Нейтан!» - негромко, но властно зовет Марк, и Нейтан на автомате отзывается: «Все в порядке».
[indent] Он поднимает глаза на учителя и хлопает ресницами, пытаясь сморгнуть пелену с совершенно убитых глаз с темным и слишком широким зрачком. На этот раз, вынуждая Джефферсона все повторить от и до своим мягким и успокаивающим голосом, Прескотт понимает свою задачу и провожает взглядом исчезающую в проеме спину фотографа.
[indent] Нейтан остается с беспомощной Рэйчел наедине. Слишком громкая тишина, слишком тихое сопение, слишком агонизирующая поза – девушка изо всех сил пытается бороться с действием опиата. Нейтан кусает губу, видя, как плотно врезается в ее запястья и лодыжки серый непрозрачный скотч.
[indent] Это вожделение. Не пошлая эрекция, о которой можно подумать, - физически Прескотт ничего не чувствует, только боль в глубоких царапинах на своих руках. Это клекот в голове, жажда прикоснуться к прекрасному, жажда запечатлеть прекрасное своей собственной рукой.
[indent] И страх. Не от того, что это незаконно или что-то еще. Нейтан боится себя. Потому что вожделение сменяют сомнения. Он чувствует скотч на своих руках, он чувствует себя застывшей в неестественной позе фигурой, только той, на которую смотря не с восторгом, но с омерзением.
[indent] И будто пара глаз устремляет свой взгляд прямо на тебя.
[indent] - Рэйчел?

/////
come away little light, come away to the darkness
in the shade of the night we'll come looking for you
[float=left]
и когда я увидел его, то пал к ногам его, как мертвый. и он положил на меня
десницу свою и сказал мне: не бойся; я есмь первый и последний, и живый;
и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти.[/float]
Иоанн никогда не думал, что у Смерти настолько тихие шаги. Под ее поступью не хрустели сухие надломанные ветки, а трава едва слышно приминалась худыми костлявыми ступнями. Не различимо было и ее сиплое ледяное дыхание, покрывающее черным инеем кору высоких деревьев и листву пышных кустарников. Она подкрадывалась к нему незаметно – со спины, подло вонзив острую косу ему в спину.

Три пули попали точно в цель.

Небрежно – с презрением – брошенный на землю, Иоанн сперва ощутил липкий холод грязи, которой стремительно пропиталась его одежда, и только потом – боль в пробитом легком. Он свистяще выдыхал воздух, с трудом справляясь с желанием закрыть глаза и полностью отдаться в руки Господа. Смерть склонялась над ним, тянулась к нему, чтобы разорвать грудную клетку и выдернуть из груди едва живое сердце. Только вместо сердца тощие пальцы нащупали ключ.

Иоанн пристально вглядывался в глаза Смерти и не видел в них ничего, кроме океана боли и гнева, что поглотит этот мир и явит людям Коллапс. Как было у Шекспира? «Ад пуст – все бесы здесь». Мрак сгущался, грозовые тучи заволокли небо, скрыв собою слепящее солнце. Звуки исчезли – даже шум взмывающих в небо птиц казался далеким и недоступным. Но кровавый туман рассеялся и мгновением позже Сид прозрел, разглядев в черных пустых глазницах знакомые – изученные до каждого красного сосуда – глаза Помощника.

Ему было плевать на все, что его окружало. Он забирал жизни, не задумываясь. Он уничтожал все, что долгие годы возводил Проект, по мановению руки. Его вели грехи, с избытком наполнившие его сердце. Гнев. Ярость. Всепоглощающая ненависть. Яркое пламя, сжигающее все на своем пути точно так же, как разбившийся где-то вдалеке самолет опалял столетние леса долины.

Иоанн смеялся – надрывно и хрипло, в отчаянии, в немой истерике, приближая тем самым свою и без того скорую кончину. Он боялся смерти. Боялся умереть, так и не дотянувшись до призрачной мечты – ступить в Эдем вместе со своими братьями. Боялся подвести Иосифа, хоть и понимал, что уже подвел его. Врата закрылись для младшего Сида раз и навсегда. Ослепленный величием Гнева Помощника, он забыл про свой собственный – бушующий, своенравный и разрушительный. Об этом предупреждал его Отец. Иоанн только сейчас осознал, что проклятом Богом помощнике шерифа в действительности нет ничего особенного, и обида, что лелеял Креститель Долины с того самого мгновения, как Иосиф не позволил ему лишить грешника жизни, стремительно стихла.

Это было его испытание. Испытание его чистоты. Свободы от греха. Иоанн никогда не чувствовал себя настолько скованным. Он так много твердил о силе слова «Да», но сам так и не смог вырвать из себя порочное семя гнева.

Он ненавидел людей. Он жаждал Коллапса, как манны небесной, и останется погребен под обломками разрушений, что принесла эта ненависть.
Ему нужно было только привести Помощника к истине, открыть ему глаза и посадить в его душе самый маленький росточек веры. Иоанн не заслужил доверия Отца. Он не заслужил места рядом с ним в Эдеме.

Сид злился. На себя, на человека, чью руку сжимал в предсмертных судорогах, на паству, что не помогла ему открыть сердце для любви, на Иакова, чьи Верные не смогли его защитит. И только осознание собственной слабости – «Проредим стадо», звучал в голове голос старшего брата – принесло покой.

«Да хранит Господь твою грешную душу».

/////
come away to the darkness, to the ones appointed to see it through
we are calling for you, we are coming for you
[float=right]
после сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе,
и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною,
сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего.[/float]Помощник ушел, бросив умирающего Иоанна в луже грязи и крови. Из последних сил Сид выдавил из себя улыбку, иронично отмечая, что грешнику стоило бы сделать контрольный выстрел – в голову, чтобы избежать главной ошибки героев различных фильмов. Только вот Иоанн был слаб и быстро терял кровь, чтобы прожить еще немного без помощи. И глубоко внутри сам Креститель тоже осознавал, что его шансы не отдать Богу душу крайне мало и с каждым новым угасающим вдохом стремятся к нулю.

Губы беззвучно нашептывали молитвы. Конечности коченели и в какой-то момент пришло осознание конца. Иоанн лишился слуха, в голове лишь стоял гул, а залитое кровью ухо полностью потеряло чувствительность. Сид ощущал лишь холод, растекающийся по телу, обволакивая еще живого мертвеца, как коконом.

Помощник забрал еще одну жизнь, не моргнув и глазом. Он погубит их всех, погубит Проект, погубит Отца, погубит человечество, не оставив шанса на спасение никому, даже своим грешным товарищам из Сопротивления. Фоллз Энд вымрет, вымрет и вся долина Холанд. И весь мир покроется миллиардами тлеющих трупов.

Они были спасены. Люди, которых Иоанн так ненавидел, но которых все же вел к Эдему. Люди, брошенные и одинокие, почти сломанные под тяжелыми ударами судьбы, такие же, как братья Сиды – когда-то. Но теперь их никто не спасет. Печать его Гнева передалась Помощнику, а помощник оставит его след повсюду, как и предрек Отец.

«Иосиф...»

Сердце Иоанна пропустило несколько ударов, когда его лицо накрыла тень. Он не мог открыть глаза и дышал через раз, из последних сил пытаясь оттянуть явление точки невозврата, когда жизнь окончательно покинет его тело, но эта тень вместо привычной прохлады принесла тепло. Теплое дыхание надежды коснулось его лица, когда брат наклонился, чтобы проверить жив он или нет.

Из пулевых ранений все еще текла кровь. Удивительно, сколько работы за пару минут совершает сердце, прогоняя ее по ослабленному умирающему организму. Края отверстий, обожженные металлом, горели почти адской болью, но она отступила на второй план.

Услышав голос – родной, нежный и заботливый – Иоанн поймал ртом воздух и закашлялся, сплевывая на подбородок бордовые сгустки. Он снова обрел желание дышать, глубоко и полной грудью, только это обернулось очередной болью почти рядом с сердцем.

- И... Иос... – пытался говорить Сид, но с губ срывался только лающий кашель. Стоило ему оторваться от земли, как ему показалось, что это конец. Все, он умер, и Ангел подарил ему объятия, в которых уносит в Поднебесье. И только нарастающий шум голосов вернул Иоанна в сознание. Он был жив, но слаб и измучен. Истерзан, словно Цербер часами рвал его на части своей клыкастой пастью.

«Ты в безопасности», - гулом проносились в его сознании слова брата, а все, что хотел Иоанн – это сжать его ладонь в предсмертных муках и слушать его размеренное пение. Как в детстве, чтобы погрузиться в спокойный сон.

Грохот лопастей взмывающего ввысь вертолета в очередной раз вырвал Сида из объятий Смерти. Он сумел разлепить глаза и оглядеть окружающую обстановку размыленным взглядом. Он видел Отца. Брата. Иосифа.

- Он... он... ключ... забрал... бункер... – с трудом выдавил из себя Иоанн, глядя на Иосифа осознанным, но напуганным взглядом.

/////
come away little light, come away to the darkness
in the shade of the night we'll come looking for you
[float=left]
и когда я увидел его, то пал к ногам его, как мертвый. и он положил на меня
десницу свою и сказал мне: не бойся; я есмь первый и последний, и живый;
и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти.[/float]
Иоанн никогда не думал, что у Смерти настолько тихие шаги. Под ее поступью не хрустели сухие надломанные ветки, а трава едва слышно приминалась худыми костлявыми ступнями. Не различимо было и ее сиплое ледяное дыхание, покрывающее черным инеем кору высоких деревьев и листву пышных кустарников. Она подкрадывалась к нему незаметно – со спины, подло вонзив острую косу ему в спину.

Три пули попали точно в цель.

Небрежно – с презрением – брошенный на землю, Иоанн сперва ощутил липкий холод грязи, которой стремительно пропиталась его одежда, и только потом – боль в пробитом легком. Он свистяще выдыхал воздух, с трудом справляясь с желанием закрыть глаза и полностью отдаться в руки Господа. Смерть склонялась над ним, тянулась к нему, чтобы разорвать грудную клетку и выдернуть из груди едва живое сердце. Только вместо сердца тощие пальцы нащупали ключ.

Иоанн пристально вглядывался в глаза Смерти и не видел в них ничего, кроме океана боли и гнева, что поглотит этот мир и явит людям Коллапс. Как было у Шекспира? «Ад пуст – все бесы здесь». Мрак сгущался, грозовые тучи заволокли небо, скрыв собою слепящее солнце. Звуки исчезли – даже шум взмывающих в небо птиц казался далеким и недоступным. Но кровавый туман рассеялся и мгновением позже Сид прозрел, разглядев в черных пустых глазницах знакомые – изученные до каждого красного сосуда – глаза Помощника.

Ему было плевать на все, что его окружало. Он забирал жизни, не задумываясь. Он уничтожал все, что долгие годы возводил Проект, по мановению руки. Его вели грехи, с избытком наполнившие его сердце. Гнев. Ярость. Всепоглощающая ненависть. Яркое пламя, сжигающее все на своем пути точно так же, как разбившийся где-то вдалеке самолет опалял столетние леса долины.

Иоанн смеялся – надрывно и хрипло, в отчаянии, в немой истерике, приближая тем самым свою и без того скорую кончину. Он боялся смерти. Боялся умереть, так и не дотянувшись до призрачной мечты – ступить в Эдем вместе со своими братьями. Боялся подвести Иосифа, хоть и понимал, что уже подвел его. Врата закрылись для младшего Сида раз и навсегда. Ослепленный величием Гнева Помощника, он забыл про свой собственный – бушующий, своенравный и разрушительный. Об этом предупреждал его Отец. Иоанн только сейчас осознал, что проклятом Богом помощнике шерифа в действительности нет ничего особенного, и обида, что лелеял Креститель Долины с того самого мгновения, как Иосиф не позволил ему лишить грешника жизни, стремительно стихла.

Это было его испытание. Испытание его чистоты. Свободы от греха. Иоанн никогда не чувствовал себя настолько скованным. Он так много твердил о силе слова «Да», но сам так и не смог вырвать из себя порочное семя гнева.

Он ненавидел людей. Он жаждал Коллапса, как манны небесной, и останется погребен под обломками разрушений, что принесла эта ненависть.
Ему нужно было только привести Помощника к истине, открыть ему глаза и посадить в его душе самый маленький росточек веры. Иоанн не заслужил доверия Отца. Он не заслужил места рядом с ним в Эдеме.

Сид злился. На себя, на человека, чью руку сжимал в предсмертных судорогах, на паству, что не помогла ему открыть сердце для любви, на Иакова, чьи Верные не смогли его защитит. И только осознание собственной слабости – «Проредим стадо», звучал в голове голос старшего брата – принесло покой.

«Да хранит Господь твою грешную душу».

/////
come away to the darkness, to the ones appointed to see it through
we are calling for you, we are coming for you
[float=right]
после сего я взглянул, и вот, дверь отверста на небе,
и прежний голос, который я слышал как бы звук трубы, говоривший со мною,
сказал: взойди сюда, и покажу тебе, чему надлежит быть после сего.[/float]Помощник ушел, бросив умирающего Иоанна в луже грязи и крови. Из последних сил Сид выдавил из себя улыбку, иронично отмечая, что грешнику стоило бы сделать контрольный выстрел – в голову, чтобы избежать главной ошибки героев различных фильмов. Только вот Иоанн был слаб и быстро терял кровь, чтобы прожить еще немного без помощи. И глубоко внутри сам Креститель тоже осознавал, что его шансы не отдать Богу душу крайне мало и с каждым новым угасающим вдохом стремятся к нулю.

Губы беззвучно нашептывали молитвы. Конечности коченели и в какой-то момент пришло осознание конца. Иоанн лишился слуха, в голове лишь стоял гул, а залитое кровью ухо полностью потеряло чувствительность. Сид ощущал лишь холод, растекающийся по телу, обволакивая еще живого мертвеца, как коконом.

Помощник забрал еще одну жизнь, не моргнув и глазом. Он погубит их всех, погубит Проект, погубит Отца, погубит человечество, не оставив шанса на спасение никому, даже своим грешным товарищам из Сопротивления. Фоллз Энд вымрет, вымрет и вся долина Холанд. И весь мир покроется миллиардами тлеющих трупов.

Они были спасены. Люди, которых Иоанн так ненавидел, но которых все же вел к Эдему. Люди, брошенные и одинокие, почти сломанные под тяжелыми ударами судьбы, такие же, как братья Сиды – когда-то. Но теперь их никто не спасет. Печать его Гнева передалась Помощнику, а помощник оставит его след повсюду, как и предрек Отец.

«Иосиф...»

Сердце Иоанна пропустило несколько ударов, когда его лицо накрыла тень. Он не мог открыть глаза и дышал через раз, из последних сил пытаясь оттянуть явление точки невозврата, когда жизнь окончательно покинет его тело, но эта тень вместо привычной прохлады принесла тепло. Теплое дыхание надежды коснулось его лица, когда брат наклонился, чтобы проверить жив он или нет.

Из пулевых ранений все еще текла кровь. Удивительно, сколько работы за пару минут совершает сердце, прогоняя ее по ослабленному умирающему организму. Края отверстий, обожженные металлом, горели почти адской болью, но она отступила на второй план.

Услышав голос – родной, нежный и заботливый – Иоанн поймал ртом воздух и закашлялся, сплевывая на подбородок бордовые сгустки. Он снова обрел желание дышать, глубоко и полной грудью, только это обернулось очередной болью почти рядом с сердцем.

- И... Иос... – пытался говорить Сид, но с губ срывался только лающий кашель. Стоило ему оторваться от земли, как ему показалось, что это конец. Все, он умер, и Ангел подарил ему объятия, в которых уносит в Поднебесье. И только нарастающий шум голосов вернул Иоанна в сознание. Он был жив, но слаб и измучен. Истерзан, словно Цербер часами рвал его на части своей клыкастой пастью.

«Ты в безопасности», - гулом проносились в его сознании слова брата, а все, что хотел Иоанн – это сжать его ладонь в предсмертных муках и слушать его размеренное пение. Как в детстве, чтобы погрузиться в спокойный сон.

Грохот лопастей взмывающего ввысь вертолета в очередной раз вырвал Сида из объятий Смерти. Он сумел разлепить глаза и оглядеть окружающую обстановку размыленным взглядом. Он видел Отца. Брата. Иосифа.

- Он... он... ключ... забрал... бункер... – с трудом выдавил из себя Иоанн, глядя на Иосифа осознанным, но напуганным взглядом.

[html]<div id="p61129-content" class="post-content">
            <p><span style="display: block; text-align: center"><img class="postimg" src="http://se.uploads.ru/h36OW.gif" alt="http://se.uploads.ru/h36OW.gif"> <img class="postimg" src="http://sg.uploads.ru/cl3OE.gif" alt="http://sg.uploads.ru/cl3OE.gif"><br><span style="font-size: 5px">————————————————————————————————————————————————————————</span><br><span style="font-size: 10px">на его лице</span> <span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong>не было выражения</strong></span></span><span style="font-size: 10px">. он просто смотрел на меня. даже не на меня, а</span> <span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong>в меня</strong></span></span><span style="font-size: 10px">, как будто<br>его детектор нащупал огромнейшую</span> <span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong>правду</strong></span></span><span style="font-size: 10px"> глубоко под поверхностью.</span><br><span style="font-size: 5px">—————————————————————————————————————————————</span></span><br> <span style="display:inline-block;margin:1em 1.7em;"></span> <span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong>Тук-тук-тук-тук-тук.</strong></span></span></p>
            <p>Бешеный ритм сердца разгонял по организму кровь, а вместе с ней – и ядерную смесь самых различных психотропных веществ, многие из которых вовсе не стоит сочетать между собой. Выбирать – напрасная трата стремительно ускользающего времени. Доктор Билл в своей книжке писал, что драгоценное время уходит песком сквозь пальцы каждый раз, когда родители и дети перестают прислушиваться друг к другу.</p>
            <p>Длинные гудки в телефонной трубке.<br>Не навязчивый и раздражающий сигнал недоступного абонента, а обнадеживающие длинные гудки.<br>Щелчок на том конце телефонной сети – кто-то взял трубку. Беспомощное и жалобное «папа» в ответ на приветствие секретарши. Забытая кнопка селектора – и сжавшийся где-то в куче мусора комок чувствует, как вместе с ним сжимается и его сердце.<br></p><table style="table-layout:fixed;width:100%"><tbody><tr><td style="width:42%"><p><strong>- Это снова ваш сын, мистер Прескотт,</strong> - слово "сын" эта женщина произносит с плохо скрываемым пренебрежением, ведь будь она замужем за боссом, взяла бы ребенка и <span style="font-size: 13px"><strong><del>ИЗБАВИЛАСЬ</del></strong></span> воспитала так, как следует.</p></td><td><p><span style="color: #9A8A6E">Марк хвалит его способность уловить светотень. Он находит стиль и мировоззрение Нейтана довольно занимательным и предлагает индивидуальные занятия - отточить навык, изучить новые приемы и набраться вдохновения друг у друга. Прескотт знает, что Марк - это голубая мечта Виктории, она говорит о нем денно и нощно, и соглашается, потому что не привык упускать шансы.</span></p></td></tr><tr><td style="width:42%"><p><strong>- Этот недоумок опять под кайфом? Мелани, я же сказал, что не нужно меня с ним соединять, сколько раз тебе это повторять!</strong> - Мелани вздрагивает так сильно, что слышится тихий звон - это подаренный папой брюлик царапнул керамическую чашку с кофе.</p></td><td><p><span style="color: #9A8A6E">Джефферсон мягко касается его локтя, показывая, как лучше держать камеру, чтобы руки дрожали меньше. Он вообще все делает мягко и ненавязчиво - лишь направляя, не указывая. Говорит тихо, и его голос действует, как убойная доза успокоительного, заставляя напряженные плечи расслабиться, а руки - любовно обхватить фотокамеру.<br>Щелк.<br>Вспышка.</span></p></td></tr><tr><td style="width:42%"><p><strong>- Я не подумала...</strong> - <span style="font-style: italic">"Ты никогда не думаешь",</span> - наверняка в тот момент проносится в голове Шона Прескотта. Он точно сейчас устало трет переносицу - в динамике селектора слышен тихий вздох.</p></td><td><p><span style="color: #9A8A6E">Учитель раскрывает себя с новой стороны - и Нейтан уже не способен сам выпутаться из паутины. Бьется, как муха, но лишь сильнее вязнет в таких привлекательных путах. Словно чьи-то пальцы вяжут крепкие узелки на его запястьях, лишая возможности пошевелиться. Нейтан любит бондаж. Нейтан любит шибари.</span></p></td></tr><tr><td style="width:42%"><p><strong>- Скажи, что я занят, и возвращайся в кабинет.</strong></p></td><td><p><span style="color: #9A8A6E"><strong>- Я всегда буду рядом, если тебе понадобится помощь.</strong></span></p></td></tr></tbody></table><p><span style="display: block; text-align: center"><span style="font-size: 16px"><span style="font-family: Times New Roman"><strong>Потом все пошло по пизде.</strong></span></span></span><br>Всхлипывая, тем самым пытаясь заглушить душераздирающие рыдания, Нейтан несколько раз рьяно тычет непослушными пальцами по экрану телефона и, не попадая по ебаной красной кнопке сброса вызова, срывается на жалобный вой, уткнувшись лицом в какую-то вонючую консервную банку.</p>
            <p>Короткие гудки не заставляют ждать. Они расставляют все точки над i, указывая на место, которое ты занимаешь в иерархии приоритетов собственного отца.<br>Когда твоему отцу важнее трахнуть секретаршу, чем поговорить с тобой. Как слова для нового тупого интернет-мема, обложкой для которого послужит дрожащее от холода и слез тело Прескотта-младшего.</p>
            <p>Только теперь не смешно.<br>Совсем.<br>Нейтану Прескотту нужна была помощь.</p>
            <p><strong>- Пожалуйста. Помогите...</strong></p>
            <p> <span style="display:inline-block;margin:1em 1.7em;"></span> <span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong>Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук.</strong></span></span></p>
            <p>Свежая краска в банке, так неэкономно брошенной на свалке, напоминает кровь. Красная, вязкая, не такая жидкая, как свиная, но очень похожая на человеческую - такой же густой кровью Нейтан пачкал раковину в общежитии, пытаясь смыть ее с разбитого в мясо лица. Ему было страшно. По-настоящему, почти так же страшно, когда мистер Джефферсон рассказал ему о судьбе Рэйчел. Почти так же страшно, как каждое утро при пробуждении или каждую ночь перед сном - в одиночестве.</p>
            <p>Как сейчас - перед лицом смерти он совершенно один. Потому что его подвели, потому что он подвел, потому что он убил, потому что его - убьют. Ему некому позвонить, чтобы просто навзрыд плакать в трубку и слушать в ответ успокаивающее "Тшшш... посчитай до десяти". И считать. Раз. Два. Три. Четыре...</p>
            <p><strong>- Нахуй это все!</strong> - орет Прескотт, падая на колени прямо в грязь просыревшей свалки, и понимает, что за прошедшие полгода на этом самом месте земля успела порасти травой и маленькими хрупкими цветами. И внутри становится так больно, словно сбавляющее обороты сердце кто-то сжал в своей руке - и оно сочится кровью.</p>
            <p>Нейтан медленно поднимается с земли, не замечая промокших коленей, с целенаправленным желанием раз и навсегда исправить ошибку, что красуется на стене свалки уже как полгода.<br></p><table style="table-layout:fixed;width:100%"><tbody><tr><td></td><td style="width:20%"><p><span style="display: block; text-align: center"><span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 25px"><strong><span style="color: maroon">ВЫ<br>ВСЕ<br>УМРЕТЕ</span></strong></span></span></span></p></td><td style="width:25%"><p><span style="display: block; text-align: center"><span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong><span style="color: maroon">хлоя</span> была здесь<br>рэйчел <span style="color: maroon"><del>была</del></span> здесь<br><span style="color: maroon">макс</span> была здесь</strong></span></span></span></p></td><td></td></tr></tbody></table><p> <span style="display:inline-block;margin:1em 1.7em;"></span> <span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong>Тук. Тук. Тук. Тук. Тук.</strong></span></span></p>
            <p>Все тише колотится сердце, грозя остановится раз и навсегда. Голосовое сообщение отправлено. Последняя исповедь подверженного предсмертной агонии ублюдка, умудрившегося испортить жизнь всем. Последнее "Прости" конченного психопата, по вине которого погибли две ни в чем неповинные девочки.</p>
            <p><strong>- Рэйчел... Кейт... я не хотел. Рэйчел... Кейт... Кейт... Макс... простите меня...</strong> - это бормотание уже не связано с реальным миром, по крайней мере, с миром живых - Нейтан чувствует, как внутри обрываются нити, связывающие его рассудок с жизнью, и совсем скоро его не станет. Рисперидон подавляет деятельность его мозга и глаза медленно стекленеют.</p>
            <p>Душевно безжизненный Прескотт полулежит на полу, опираясь спиной на стену, и смотрит поверх кровати на неторопливо открывающуюся дверь. Пришел его палач. Пришел его избавитель.</p>
            <p><strong>- Мистер Джефферсон...</strong> - на выдохе шепчет он, но его голос дрожит и невольно сорвавшийся всхлип глушит его. Неконтролируемые слезы омывают и без того мокрое лицо, а искусанные губы подрагивают сродни тонким белым рукам в недвусмысленных темных синяках, словно отпечатки ладоней - <span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong>его</strong></span></span> ладоней.</p>
            <p>И Нейт тянется истерзанной темными пятнами рукой к темному силуэту, застывшему на фоне слишком яркого света из прихожей.<br>И эта рука безвольно падает, цепляясь за грубое постельное покрывало.</p>
            <p>Он чувствует, что будет много боли.</p>
            <p>Нейтан любит насилие.<br>В том числе и над самим собой.<br></p>
            <p> <span style="display:inline-block;margin:1em 1.7em;"></span> <span style="font-family: Times New Roman"><strong><span style="font-size: 16px">Тук...</span> <span style="font-size: 14px">Тук...</span> <span style="font-size: 12px">Тук...</span> <span style="font-size: 10px">Тук...</span> <span style="font-size: 8px">Тук...</span></strong></span></p>
            <p><span style="display: block; text-align: center"><span style="font-size: 5px">————————————————————————————————————————————————————————</span><br><span style="font-size: 10px">до были </span> <span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong>киты</strong></span></span><span style="font-size: 10px"> — с джефферсоном засвистели </span> <span style="font-family: Times New Roman"><span style="font-size: 16px"><strong>косатки</strong></span></span> <span style="font-size: 10px">[c].</span><br><span style="font-size: 5px">—————————————————————————————————————————————</span></span></p>
            <p class="lastedit">Отредактировано Nathan Prescott (07.02.18 10:11)</p>
            </div>[/html]

08.01.18 00:25
CHLOE PRICE
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
С каждым новым днем, отделявшим Хлою от злосчастной даты 22 апреля 2013 года, когда Рэйчел перестала отвечать на ее звонки, все труднее заставлять делать себя хоть что-нибудь, чтобы не сойти с ума и не растерять угасающую надежду.
Помогла она себе с помощью неизменного ритуала: периодически обновляла возвещающие о пропаже Рэйчел листовки. После того, как шел дождь. После того, как они тускнели на солнце. После того, как особенно сочувствующие и остроумные уебки из ее городка срывали их или приписывали всяческие комментарии.
В каждый из таких дней, когда это происходило, она чувствовала себя еще более паршиво, чем обычно.
«Я встретила кое-кого, кто изменил мою жизнь».
«Мы поедем вдоль побережья, будем каждую ночь гулять по новому пляжу, а когда ты будешь ремонтировать пикап и  когда какой-то чувак скажет, что ему нравятся секущие в машинах девушки, я отвечу ему: отвали, она со мной».
Рэйчел написала письмо, не смогла лично ей рассказать про этого чертового человека, но неужели она не могла нормально попрощаться?
Пожалуйста, Рэйчел, свали по-английски, будь бессердечной сукой и счастливой с кем-то другим, только будь в порядке.
В один из таких дней меньше всего Хлое хотелось выслушивать очередную лекцию от жопотчима или замечать расстройство и разочарование  во взгляде матери. Свалить из дома — и торчать на свалке, бродить по городу, что угодно, лишь бы не это.
Так Хлоя и оказалась у бара, где редко тусовался кто-то из дальнобойщиков, ошивающихся в «Двух китах», а ее фальшивое водительское удостоверение с подправленной датой рождения не считали дерьмом на палочке. Им было плевать, и Хлою это более чем устраивало.
Наскрести мелочь, не спеша выпить пива, проскользнуть домой, когда комендантский час был уже безнадежно нарушен – похоже на план. Другого не было.
У нее никогда не хватит денег, чтобы вернуть Фрэнку три тысячи зеленых портретов мертвых президентов, а терпение Бауэрса скоро иссякнет. Плевать. Как будто это большая из ее проблем.
Бармен уже знал Хлою и даже мог прикрыть, если кто-то из особо отбитых посетителей решит навязать свою компанию. Само место — та еще обшарпанная дыра, но кто, как ни Хлоя, мог видеть в этой трэшовости своеобразное очарование?
Вроде бы риторический вопрос, но нет. Уж точно не Нейтан мать его Прескотт, мистер «зато моей отец может меня обеспечить». То ли сегодняшний косячок был более забористым, чем обычно, то ли свершилось то, чего все так долго ждали, и Прескоттов свергли с пьедестала, но факт оставался фактом, хотя Хлоя ожидала бы здесь увидеть скорее Папу Римского, зажигающего в компании монашек.
Они не то чтобы много общались до исключения Хлои, да и после тоже нет, и не то чтобы она об этом жалела. И все же, почему он один в такой дыре, а не в компании целующих ему задницу друзей, любящих насмехаться надо всеми кто, по их мнению, ниже них?
В свое время Хлоя ни за что бы не пошла на вечеринку клуба «Циклон», зато знала, что Рэйчел иногда бывала там. Она смеялась над всеми этими снобами, говорила что-то вроде того, что стоит Виктории щелкнуть пальцем, и Тейлор с  Кортни постелятся перед ней вместо красной ковровой дорожки, но никогда не шутила про Нейтана. Они были друзьями, как ни странно. И все же одного факта того, что Нейтан и Виктория были словно астральные близнецы, хватило, чтобы домыслить то, что Рэйчел опускала.
Стоять столбом и пялиться на красную куртку в попытке понять, это ты сошла с ума или мир вокруг, было странно, так что Хлоя сделала сумасбродную вещь, возможно, одну из самых сумасбродных в своей жизни. Она подошла к Прескотту и уселась за стойку рядом с ним.
— Неприятности в раю? — не таким уж язвительным тоном, как могла бы, сказала Прайс, хмыкнув, и окинула Нейтана любопытствующим взглядом, пытаясь понять, насколько он не в себе.
Вокруг наследника Прескоттов образовалась своеобразная зона отчуждения, в которую вторглась Хлоя, а собравшие в баре люди мимолетом посматривали на него.
Богатенькие детки обычно не ходят в места, типичный посетитель которых зарабатывает в месяц, а то и в год меньше, чем стоит их прикид. Пока что Хлоя руководствовалась только желанием выпытать, что гордость академии Блэквелл забыл тут, и пока не успела сложить один плюс один и понять, что профит от этой ситуации может быть еще и материальный.

+3
поделиться
ПОДЕЛИТЬСЯ321.01.18 17:48
NATHAN PRESCOTT
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
Нейтан напряженно смотрит на свои руки, плотно сжимающие почти опустевшую кружку, по стенкам которой стекала белая пивная пена. Он уже в который раз жалеет, что оставил наушники в кампусе. Грохот местной музыки и шум пьяных голосов почти болезненно бьют по ушам, и единственный способ спастись от какофонии видится лишь в полном забытьи. Дерьмовое пиво, смешанное с виски или паленым ромом. Пара литров отменного дешевого пойла, чтобы окончательно завалиться тяжелой от выпивки головой на барную стойку и проспать в таком положении до утра.

Если получится. Каждый раз засыпать без таблеток становится все труднее. Без снотворного приходится часами смотреть в потолок, разглядывая в свежей краске тонкие почти незаметные трещинки. Под пение китов, которое едва ли заглушает собственные мысли.

рэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочной
рэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочной
рэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочнойрэйчелвпроявочной
РЭЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙРЭЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙРЭЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙРЭЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙ
РЭЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙРЭЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙРЭЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙ
РЭЙЧЕЛВПРОЯВОЧНОЙ

Марк не отвечает на звонки. Дрожащие пальцы в который раз набирают его номер, но в ответ – лишь длинные гудки и обрыв связи. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ответьте мне. Мне нужно поговорить. Очень нужно хоть с кем-нибудь поговорить. Пожалуйста», - бессильно бормочет под нос Нейтан и хватается за голову, с силой сжимая пальцами волосы.

Он кивает бармену на кружку и ему тут же подают новую, полную. Нейтан уже не помнит, сколько литров пива успел выпить с тех пор, как пришел сюда – может всего половину, а может больше, не помнит, сколько должен заплатить, да и особо не переживает на этот счет – по кредиткам платит его отец, и это меньшее, чем он может откупиться от собственного сына.

Шон Прескотт – мудак каких поискать. И пусть весь город его называет именно этим и рядом других характерных слов, никто из жителей не знает, насколько он действительно мудак. Никто, кроме Нейтана и двух людей, с которыми он может поделиться содержимым своей головы.

Только вот один из них больше Прескотта не замечает. Нейтан в гневе и бессильном отчаянии швыряет телефон на стойку, и экран тут же загорается, извещая о полученном сообщении с незнакомого номера – только Нейт точно знает, от кого оно.

«Больше не звони мне. Поговорим позже».

- Твою мать! – телефон летит на этот раз в угол бара, двое подпитых рыбаков встревожено вздрагивают и крутят пальцем у виска, глядя на богатенького мальчишку, который только что разбил вдребезги новенький смартфон.

Прескотт делает глоток и морщится, недобро глядя на бармена.
- Налей чего-нибудь нормального. И не вздумай разбавлять, понял? Если я отравлюсь, у тебя будут огромные проблемы, кретин, - фыркает он, сталкивая со стола кружку, и бросает на стойку несколько зеленых купюр – это останавливает парня с полностью забитыми рукавами от необдуманных действий, и Нейтан, отвлекшись, уже не слышит ответного «мудила», злобно брошенного через плечо.

Где-то через час вокруг Прескотта образуется вакуум. Парень не замечает, как медленно, но верно вокруг него рассеивается народ – раньше бы заметил, но теперь ему плевать, считают ли его прокаженным или что прескоттизм передается воздушно-капельным. Его раздражают люди, особенно такие отбросы, как те, что заходят сюда чаще, чем могут себе позволить. Его бесят эти перешептывания за спиной. Его вымораживает, когда кто-то изображает участие, чтобы только использовать.

- Чего тебе? – раздраженно фыркнул Нейтан и поднял голову, теперь уже с удивлением обнаруживая, что рядом подсела Хлоя Прайс – бывшая студентка академии Блэквелл.

И Нейтан невольно – с надеждой в глазах – заглядывает ей за спину.
Но рядом нет Рэйчел.
Потому что она мертва.

+4
поделиться
ПОДЕЛИТЬСЯ430.01.18 00:38
CHLOE PRICE
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
Значит, это правда. Нейтан Прескотт во плоти. Как еще кто-то из местных завсегдатаев не наехал на него? Не он, конечно, принимал решения лишить их нормальной жизни, но разве выкинутым на обочину жизни бедолагам подшофе или просто обозленным бездельникам есть разница? Может, ждут, пока он выйдет на парковку?  Прайс думала, что случай с Дрю должен был его научить осторожности. А ее — умению не проявлять участие по отношению к сыночку богатея.
— Чувак, я просто пытаюсь понять, что не так с этим миром, — на пару секунд во взгляде Хлои застыла грусть. Ей очень хотелось, чтобы Рэйчел сейчас совершенно внезапно вошла сюда, так же как и здесь внезапно оказался Прескотт. И разрулила бы эту дурацкую ситуацию, как она всегда могла. Но потом Хлоя вернулась к своему обычному состоянию — прятаться за стеной из напускной дурашливости. Она перехватила мутный взгляд Прескотта, с тоской подмечая, что вряд ли напьется сегодня до такого состояния.
— Нечасто принцы блэквелльские снисходят до простых смертных. Что, Уэллс превзошел самого себя и выебал мозг даже тебе? — конечно же, Хлоя говорила несерьезно. Уэллс за прескоттовские деньги уже который год демонстрировал номер «я засунул голову в задницу до упора и даже глубже».
Несмотря на то, что Хлоя благополучно вылетела из Блэквелла, как и всегда мечтала, после исключения она полюбила игру «поймай меня, если сможешь» с отчимом и Уэллсом и то и дело слонялась по кампусу. Особенно в комнату Рэйчел. Со всем этим трудно было быть не в курсе тамошних событий. Вместе с Рэйчел они общались с всегда лучащейся дружелюбием Даной и с Джастином и Тревором, но когда Рэйчел исчезла, Хлоя стала их избегать.
Потому что не могла им простить того, что они просто двигались дальше. Все эти люди, которым была небезразлична Рэйчел, просто восприняли ее исчезновение как данность и не захотели шевелить и пальцем ради ее поисков. Когда Хлоя это поняла, она старалась сновать по кампусу в сумерках, когда шанс их встретить минимален.
С каждым месяцем все труднее было сохранять надежду. И вот, когда Хлоя почувствовала себя особенно одинокой, ей представился шанс болтать с человеком, которого всегда призирала за то, что он соответствовал самым худшим ожиданиям о себе. Тем не менее, она не хотела задумываться о том, каким человеком стала бы сама, если бы по какой-то особенно жестокой насмешке судьбы Усатый Фашист стал бы ее настоящим отцом.
Прескотт как единственный, с которым можно поговорить — смахивает на ночной кошмар. Впрочем, не то чтобы здесь могли появиться Рэйчел или Макс. У последней, кстати, недавно был день рождения, с которым Хлоя ее не поздравила по старой привычке сидеть в игноре. Еще один повод выпить.
Если бы только Рэйчел сейчас появилась здесь и сказала «я все устроила, поедем со мной». Или хотя бы честно заявила «ты такая лузерша, Хлоя, ты проебала все деньги на ремонт машины, которая не увезла нас в Калифорнию, а мне теперь хорошо с этим повидавшим многое парнем» … кем бы он там ни был.
Сколько бы сценариев случившегося не прокручивала в голове Прайс, меньше всего ей хотелось думать о том, что Рэйчел стала жертвой торговца людьми или какого-нибудь заезжего Теда Банди.
«Рэйчел, пожалуйста, только подай мне знак, что с тобой все хорошо».
Но миллионы звонков и сообщений так и остались неотвеченными. На свою страницу в Фэйсбуке она давным-давно не заходила, а в сети не было никакой информации о модели по имени Рэйчел Эмбер. Значит, либо она не хочет оглядываться назад до такой степени, что сменила даже имя, либо…
Остановив свои мысли на той крайней линии, за которой начинаешь сходить с ума, Хлоя все-таки сделала то, за чем пришла сюда. Вывалила всю свою мелочь из кармана на стойку, с каким-то мазохистским удовольствием считая центы на глазах у богатенького сыночка.
— Моя копилка-материлка больше не покрывает расходы на самолечение, — усмехнулась Хлоя, наверное, чтобы опередить в этом деле Нейтана.
— Хэй, мне как обычно, — обратилась она к бармену. Сегодня здесь было достаточно людно, а не то Хлоя бы поболтала с ним. Вряд ли Прескотт бы расстроился, если бы лишился ее компании.
Все равно Фрэнк скоро пырнет ее один раз за каждый доллар или что-то вроде того и это все может перестать иметь значение.
Хотя в глубине души Хлоя совсем не хотела сдаваться.

+4
поделиться
ПОДЕЛИТЬСЯ507.02.18 10:57
NATHAN PRESCOTT
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
Алкоголь и наркотики – идеальный набор, чтобы раз и навсегда покончить с воспоминаниями о событиях прошедшей ночи. Что-то вроде выключателя электричества в голове, щелк – и темнота. Нет мыслей, чувств – только манящая пустота и спокойствие.
Без алкоголя, без наркотиков Нейтана Прескотта ломает. Только вещества способны добавить красок в его монохромный мир. Только алкоголь может заставить его расслабиться. Чтобы отделаться малой кровью, Нейтан курит обычные сигареты, они смягчают игру светотеней его черно-белой жизни, образуя плавные градиенты. Но все заканчивается, стоит сигарете истлеть до фильтра и обжечь дрожащие пальцы.
Выпивка успокаивает натянутые, как на тетиву, нервы. Она замедляет ход электрического тока по проводам его организма и все внутри перестает яростно искрить.

Когда движения становятся более плавными, когда пальцы не трясутся в неконтролируемом треморе, наступает следующая стадия опьянения: прочная скорлупа исходит трещинами, пропуская внутрь неприступного кокона яркие лучи света. Нейтан вспоминает, как в детстве любил сидеть на коленях сестры и пускать солнечных зайчиков. Фокус был в том, чтобы поймать зеркалом как можно больший пучок света, чтобы отраженное на стене пятно разбило нависшую тень.

Нейтан любит предаваться воспоминаниям о тех годах, когда все было хорошо, или ему так казалось через призму беззаботного детства. Все. Хорошо. Он уже не помнит, когда в действительности был уверен, что с ним все в порядке. Не хорошо, но нормально.

Все усугубилось, когда не стало Рэйчел.
Вся его жизнь покатилась в пропасть в тот момент, когда Марк Джефферсон, качая головой, смотрел на него с разочарованием во взгляде и произносил слова приговора: «Ты неправильно рассчитал дозу, Нейтан. Рэйчел больше нет».
И Прескотт до сих пор не знал, что глубже загнало ему под ребра нож: ее смерть или последствия.

Парень неосознанно скребет ногтем по деревянной стойке бара, сдирая с нее слой старого лака. Он грызет и ломает зубочистки – одну за другой, лишь бы чем-то занять свои беспокойные руки. Он стучит пальцами по столешнице, стараясь уловить в звуке какой-то легкий умиротворяющий мотив.

И из созданного им вакуума Нейтана вновь вырывает голос.
- Как будто тебе есть до этого дело, - резко, но непривычно беззлобно отзывается Нейтан и вновь поднимает голову – резко, так, что голова превращается в гулкий колокол, и парень невольно морщится. Из раза в раз, когда кто-то интересуется его состоянием, Прескоттом овладевает лишь желание скорее закрыться от окружающих в надежде, что хоть кто-нибудь снимет дверь тюремной решетки с петель и все-таки заставит его ответить.
«А тебе не поебать?»
«Нет, мне не поебать».

Удивительно и совершенно невероятно, но Нейтану никогда не нравилось быть мудаком. На самом деле, мало кому вообще может понравиться всеобщая ненависть, разве что конченному социопату, что упивается презрением словно нектаром. И хоть в медкарте у Прескотта и значится этот неутешительный диагноз, ему все равно делали больно косые взгляды сокурсников. Но это выбранный стиль защиты. Крепкая и непробиваемая стена.
Мало кто помнит теперь, как пятнадцатилетний мальчишка пытался завести в Блэквелле друзей. Мало кто помнит теперь, как с улюлюканьем его пихали плечами парни из футбольной команды, с которыми хрупкий Прескотт-младший старался общаться. И уж точно никто не помнит, как в слезах обиды Нейтан уткнулся в подушку и твердо решил больше не пытаться.
Ему потребовалась всего неделя, чтобы стать достойным продолжением рода Прескоттов. И как ни странно, друзья у него появились только после.

Взгляд Нейтана цепляется за разложенную на барной стойке мелочь. Кажется, он добрался до той стадии опьянения, когда вместо четких очертаний вещи приобретают форму размытого пятна, но даже в таком состоянии Прескотт понимает, что монет хватит разве что на один стакан. И кажется, он совсем не хочет пить в одиночку и дальше.
Он сгребает ладонью мелочь прежде, чем до нее дотянется бармен, и высыпает ее обратно в ладонь неформалки.
- Я оплачу, - кивает он бармену, подпирая тяжелую голову ладонью и невольно сжимая в пальцах свои волосы.

+3
поделиться
ПОДЕЛИТЬСЯ612.02.18 11:04
CHLOE PRICE
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
Гори, но не сжигай,
Иначе скучно жить.
Гори, но не сжигай,
Гори, чтобы светить.

Заботил ли Прайс тот факт, что наследник дражайшего семейства Прескоттов прохлаждался в той же дыре, которая служила ей еще одним своеобразным убежищем полгода? Наверное, самую малость. От хорошей жизни по таким местам мало кто шатается. Особенно, когда есть альтернатива в виде разгромных вечеринок прямо в стенах кампуса, на которых избранные могут получить алкоголь и даже что покруче. Но Уэллс, конечно, принюхивается, надеясь учуять марихуану, к бедным студентам, которые не могут случайно оставить у него в кармане часть необычайно щедрых пожертвований.
— Не знаю, похоже, мир правда еще более ебанутый, чем казалось, — задумчиво и тихо пробормотала Прайс. — Я думала, что теперь ты никуда не ходишь без своей свиты из клуба.
«Потом что я тебя помню угрюмым чувачком, который сторонился людей, не умел говорить «спасибо» и ненавидел, когда его застают в невыгодном свете». Иногда даже она знала, когда надо прикусить язык. Осталось только опрометчиво не развязать его алкоголем.
Что вообще Хлоя знала о Нейтане Прескотте кроме того, что он богатый, мрачный и заносчивый? То, что он был другом Рэйчел. Этого, с одной стороны, хватало, чтобы отнестись к нему с чуть меньшей настороженностью и предубеждением, а с другой — испытать любопытство и попытаться понять, что же хорошего Рэйч видела в нем.
Почетный ученик академии. По крайней мере, до тех пор, пока его папаша значится в меценатах, а на входе в общагу красуется мемориальная доска с его фамилией. Самый ненавистный человек для тех изгоев, что могли бы объединиться в клуб «Циклон» до тех пор, пока Прескотт и ему подобная типа-элита не отобрали и это право. Достойных продолжатель мудацких традиций своего отца. Та сцена, что Хлоя застала до начала спектакля, была очень неприятной. И все же, Шон Прескотт открыл целый ряд новых курсов по направлению искусства, а не сделал упор на изучение бизнеса или что там еще может хотеть состоятельный и властный старый хер от своего единственного сына? Может, он все же заботился о нем.

Прайс бы солгала, если бы сказала, что не смогла бы найти другое применение каждому из высыпанных на стойку центов. Так что, когда они вернулись к ней, протестовать она не стала, хотя вызванные этой выходкой эмоции нельзя было назвать полностью положительными.
«С хуя ли? Это что запоздалая больше чем на три года благодарность?»
Хотя такой фонд Прескоттов был Прайс несравнимо более по душе, чем тот, из-за которого пришлось бродить по сцене и (не особо) пытаться стилизовать свою речь под слова какого-то очередного дохлого белого чувака, который написал ну или собрал охуеть какие жизненные истории в сборник, чтобы это все повторялось, повторялось и повторялось из года в год, а зрители и актеры чувствовали (или, по крайней мере, усердно делали вид), что прикасаются к чему-то вечному и прекрасному. Для Хлои тогда самым вечным и прекрасным было обещания Рэйчел увести ее отсюда. Жаль, что это была очередная ложь.
— Типа… спасибо? — просто для того, чтобы уверить себя в том, что она лучше Прескотта и знает это слово. Удивленная Хлоя переглянулась с барменом, красноречивый взгляд которого намекнул о том, что это не первая выходка сыночка денежного мешка.
Может, он тоже один из тех, кого алкогольная терапия делает лучше. Прайс оставалось только догадываться, что происходит в этой светлой (но только в плане цвета волос) голове. И все же Нейтан Прескотт не выглядел сейчас, как зло во плоти. Скорее… растерянным? Отрешенным? Грустным? Погруженным в свои мысли? Даже не слишком-то обозленным на мир.  В общем, обычным человеком, и число нулей на счету его семьи здесь не играло особой роли.
От этих несомненно важных размышлений Прайс отвлек завибрировавший в кармане джинсов телефон. Грустно, но закономерно — мама теперь редко когда засыпала дочь обеспокоенными сообщениями. Привыкла. А поскольку армии друзей у Хлои тоже не было, когда она достала смартфон, оправдалось ее худшее — и практически единственное —  предчувствие.
Фрэнк.
«Прайс, ты пиздец как испытываешь мое терпение».
«Чувак, дай мне еще немного времени».
«Не больше недели. Поторопись, блять».
Хлоя удержалась от того, чтобы не попросить травки. А что, пару раз прокатывало в счет долга. У Хлои даже осталась заначка на черный день, которую пока не смог унюхать усатый недокоп.
Изменившись в лице во время короткого текстового диалога, Хлоя призадумалась о том, как, блять, иронично было наткнуться в этот день на Прескотта.
«Чувак, ты меня почти не знаешь, но займи мне три косаря, которые я верну тебе примерно… никогда, потому что это для тебя пшик, а может спасти мою ебаную жизнь, и знаешь, я иногда сомневаюсь, стоит ли ее спасать, но не могу не попробовать».
Да нет, проще откусить себе язык и тщательно его пережевать, чем заставить сказать такое.

Поднесенный огромный стакан с пивом заставил Хлою оторваться от возникшей в ее  — что странно — ненакуренной  голове мысли и вновь немного оживиться.
Хлоя Прайс, изгнанник Блэквелла и Нейтан Прескотт, лучший студент, выпивают вместе.  Будь Макс здесь, она бы сделала мгновенную фотографию и назвала ее «Бесконечное падение в бездну». Ну, если бы знала Прескотта хотя бы понаслышке и не забила бы на Хлою.
Хлоя так успешно избегала студентов Блэквелла во время своих рейдов туда, а Макс так удачно отсиживалась в коконе своей комнаты после занятий, что они даже ни разу не столкнулись.
«Я сама пиздец какой ебанутый человек. Зачем я вообще думаю о Макс и помню ее дурацкий день рождения? Разве она не забыла меня за все эти годы? Разве, встреться мы каким-то чудом, нам было бы вообще о чем поговорить?»
Хлоя оживилась и взялась за стакан со своей практически свалившейся с неба выпивкой.
— Нынешняя молодежь совсем не знает дисциплины. Какое будущее ждет эту страну с таким следующим поколением? — Хлоя наигранно нахмурилась и воспроизвела выражение лица Дэвида (очень тупое выражение) и говорила, подражая его тону (далеко не такому мужественному и твердому, как ему бы хотелось). — Как сказал бы мой мудотчим.
А потом достаточно посерьезнела, отсалютовала своим тяжелым стаканом и произнесла:
— За инсубординацию!
Примерно в этот момент после длинного глотка пива залпом ее посетила мысль, что, будь у Прескотта достаточно наличных, они могли бы помочь друг другу. Она — не оставила бы его под хищными взглядами окрыленных алкоголем и не боящимся гнева его отца местных завсегдатаев. Он — тем, что… ну, напился бы сильнее, чем сейчас и не сопротивлялся бы, если бы она залезла к нему в карманы.
В первое мгновение идея показалась довольно дикой. А Хлоя сама себе — далеко не самым хорошим человеком.
Но если, несмотря на наличие мобильных телефонов и ебаного интернета, дорогие люди не хотят даже попрощаться с ней нормально, разве она может стать хуже, чем есть сейчас?

+2
поделиться
ПОДЕЛИТЬСЯ727.02.18 18:03
NATHAN PRESCOTT
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
- Тебе нет дела до того, почему я не тусуюсь со своими друзьями, - особенно выделив интонацией последнее слово, отрезал Прескотт. Свита. Не произнеси это именно Прайс, слово бы, наверное, польстило бы Прескотту, все-таки, несмотря на свой ублюдский статус, представлять себя королем было здорово. Все пресмыкались. Никто не вставал на пути.
Но у Нейта не было желания обсуждать, почему он не выворачивает друзьям наизнанку свою душу. Ответ казался ему слишком очевидным, чтобы озвучивать.
Время от времени Нейтан замолкал, упираясь взглядом в барную стойку, будто пытаясь заставить себя собраться. Периодически из этого пространственного вакуума его выдергивал звон пивных кружек, гогот за столами или просто голос Прайс, которой, в общем-то, было все равно, за чей счет надираться.

Это «спасибо» звучало откровенным подъебом, в ответ на который Нейтан лишь равнодушно цокнул языком и достал из кармана пачку сигарет. Он знал, на что давила Хлоя, во что пыталась ткнуть: давным-давно он сунула нос не в свое дело и решила, что он должен быть ей благодарен.
Ну конечно.
Может, еще и на коленях ползать? Никто не просил ее влезать в перепалку с Дрю. Никто. Тем более, Нейтан.
Прескотт тихо фыркнул, поднося горящую зажигалку к плотно зажатой губами сигарете. Бумага с едва уловимым потрескиванием начала тлеть – в шуме дешевого кабака этот запредельно приятный звук уловить практически невозможно, но Нейтан слышит его, потому что в тот момент почти ограждается от всего остального мира проникающим внутрь терпким дымом, что заполнял пространство легких пагубной отравой.

Иногда он хочет накуриться так, чтобы его разорвало к чертовой матери от густого едкого дыма. Чтобы он харкал кровью, пока лопаются его бронхи. Чтобы его лицо синело от нехватки воздуха. Он никому не говорил об этом, тем более психотерапевту, которого систематически посещал по выходным. Его не поймут. Его запишут в число опасных для самих себя психопатов и ограничат свободу. И это затянет тугую петлю на его шее.
О своих настоящих мыслях Нейтан не рассказывает никому. Даже Марку – он и так видит все насквозь, и ни одно чувство, зарождающееся внутри тщедушного сутулого тела, не обходится без его пристального внимания. Это жутко страшно, когда человек одним взглядом способен прорвать твою стальную оборону и разбить крепкие запертые ставни на тысячи осколков.
Только Марк способен заставить его говорить.
Для остальных он «застегнут на все "молнии"».
Парень сделал очередной глоток спиртного, которое уже успело утратить для него свой более-менее привлекательный вкус.

Нейтан смотрел на Прайс достаточно долго, чтобы под его расфокусированным взглядом становилось неуютно. То ли он пытался думать, то ли просто от большого количества выпитого впал в состояние «ушел в себя – вернусь нескоро», но где-то с минуту Прескотт просто залипал, глядя даже не на явившегося собутыльника, а будто бы сквозь нее.
И тогда Нейтан сделал то, чего не ожидал никто: ни окружающие, ни он сам – от себя. Он запредельно громко засмеялся. Причем искренне, смачно прочувствовав хорошую шутку, а хорошую шутку от Прайс он ни за то не ожидал. На самом деле, от присутствия неформалки ему стало хоть немного легче – впрочем, откровенную и давнюю неприязнь алкоголь не заглушил. Просто сейчас хотелось другого. Легкости, что ли. Как говориться, плыть на волнах и ни о чем дурном не думать.
Хотя бы один вечер за прошедшие полгода.
- «Мудотчим», лол. Он действительно так разговаривает, - с некой долей веселья в голосе отозвался Нейтан, продолжая держать такое шаткое равновесие.

Где-то глубоко в его подсознании пронеслась мысль о том, что будет некстати проблеваться прямо здесь, если вдруг ядреная смесь его колес и тяжелого алкоголя даст о себе знать.

– Бесит вообще. Лезет не в свое дело, доебался, блять, - уже глуше произнес Прескотт: Дэвид Мэдсен имел в Блэквелле, мягко говоря, не очень чистую репутацию и не было ни одного студента – да и, пожалуй, преподавателя – который испытывал к нему теплые чувства. Но у наследника богатейшего семейства Аркадии Бэй был свой резон испытывать к нему ненависть: драгоценный папочка платил ему за наблюдение за любимым сыночком.
Fuck.

+3
поделиться
ПОДЕЛИТЬСЯ812.03.18 01:20
CHLOE PRICE
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
«Вот же мелкий злобный криповый пижон». Забавно, кстати, как его новый отвязный образ сочетался с прежней манерой одежды пай-мальчика.
Но все равно Нейтан Прескотт навсегда останется Нейтаном Прескоттом. Или… успел отточить свое мудачество?
Что может быть большим доказательством того, что жизнь не удалась, как тот факт, что даже у Прескотта есть друзья, а у тебя —нет? Да практически ничего. Хотя удар наверняка был нанесен наугад, Хлоя внутренне содрогнулась от осознания того, в какое дерьмище превратилась ее жизнь.
Хуже отсутствия друзей мог быть только тот факт, что она чувствовала себя чужой в собственном доме. Иногда она приходила, заставая мать и отчима беззаботно болтающими, напевающими и мило воркующими, словно они парочка голубков. Никто больше не видел Дэвида Мэдсена таким, каким он становился со своей миссис Мэдсен.
Но стоило только им увидеть Хлою — проблемную Хлою, прожигающую свою жизнь в пустоту Хлою, не обещающую покинуть дом ради учебы в колледже и даже не закончившую среднюю школу Хлою — их взгляды сразу становились озабоченными. По-разному. Расстроенным и невыносимо грустным —  у мамы. Суровым, властным и требовательным — у Дэвида.
Хлое было невыносимо их участие. Хлоя только еще больше запиралась в себя, жалея о том, что она так и не может найти в себе сил свалить из дома без Рэйчел.
Она чувствовала лишней. Чувствовала, что остатку семьи Прайс больше нет места в доме Мэдсенов. Они пытались ее вразумить, искренне, мама так точно, но все, о чем могла думать Хлоя — о том, что папа и Рэйчел никогда ее ни в чем не упрекали. Почему ради них хотелось становиться лучше? Потому что они никогда не читали тягостных нотаций, не смотрели тяжелым и осуждающим взглядом. Они умели рассмешить Хлою, а в последние полгода она совсем уже забыла, что такое — чувствовать веселье. Даже алкогольное опьянение всего лишь притупляло чувство одиночества и собственной ущербности.
И все же, Хлоя, до того чувствовавшая себя неуютно под взглядом Прескотта так, что не отводила взгляда, но начала неосознанно нервозно стучать носком красного кеда по стойке, внезапно для самой себя рассмеялась в голос вместе с ним, едва не подавившись пивом.
Неужели алкоголь успел ударить в голову так быстро? Хлоя рассеянно и мимолетно подметила, что впервые видит лицо Прескотта таким… беззаботным? Раньше она вообще думала,  что богатство его мимики ограничивается недовольно или напряженно поджатыми губами. И презрительным взглядом, конечно.
Прайс, оставившая пиво, чтобы унять внезапно нахлынувшую смешинку, вдыхала запах сигарет и попутно всмотрелась в Прескотта, словно — отчасти — видела его впервые. Эта новая грань заставила почувствовать себя чуточку расслабленнее, и она продолжила свои военные каламбуры о ненавистном недо-родственнике:
— Радуйся, что он не оккупирует твою территорию 24/7. Потому что выгуливает свои усы на моей, — все еще с несерьезным выражением лица скривилась Хлоя.
А потом неосознанно даже подметила какое-то изменение в тоне Прескотта и выпалила внезапно:
— Этот урод ненавидел Рэйчел. Обращался с ней, как с преступницей. Первое время даже радовался, что она свалила и не будет больше на меня плохо влиять, блять, чертов уебок.
Иногда язык Хлои выдавал слова прежде, чем их успевал обработать мозг. И Хлоя не знает, почему приступ откровений напал на нее именно сейчас. Может, из-за алкоголя. Может, потому что раньше она считала бессмысленным делиться этим с мамой, а больше было не с кем. Может, потому что Прескотт ненадолго показался не таким уж моральным уродом, как раньше. Может, потому что он тоже когда-то знал Рэйчел и, может, — в отличие от всех тех студентов, которые слишком быстро забили на пропавшую любимицу, — способен разделить чувства Прайс.
И все же Хлоя успела лишь немного затуманить сознание, поэтому спохватилась, прикусила язык — даже немного физически – и сделала очередной большой глоток, растерявшись и не зная, спасает ли себя этим от собственной горячности и опрометчивости, или загоняет еще глубже в пропасть. Хотя для стороннего наблюдателя ответ был бы очевиден.

+2
поделиться
ПОДЕЛИТЬСЯ919.03.18 19:48
NATHAN PRESCOTT
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
- Может, не двадцать четыре на семь, но как минимум две трети моего личного времени этот пидор трется неподалеку.
Алкоголь способствовал откровениям, но они с Прайс были достаточно далеки от понимания друг друга, чтобы Прескотт мог сболтнуть действительно лишнего. Беседа напоминала треп двух более-менее знакомых людей – взаимный обмен колкостями, незначительные жалобы на жизнь в саркастическом тоне и просто спиртное. Словно двое случайных встречных за барной стойкой, которые утром даже не вспомнят имен друг друга.
Интересно, знает ли Хлоя Прайс о том, что ее «мудотчим» зарабатывает неплохое бабло, занимаясь сталкерством за сыночком самого богатого человека Аркадии Бэй? Интересно, знает ли она, что Шон Прескотт платит достаточно щедро за то, чтобы не позволить своему отпрыску влипать в неприятности?
Нейтан неопределенно фыркнул, бросив пьяный взгляд на свою собутыльницу. На секунду в его голове пронеслась мысль, что это – еще не самая плохая компания на вечер, которую он мог себе вообразить. Во всяком случае, не серая замарашка Кейт Марш, отвязно зажегшая в сердцах (и не только) мужской половины Циклона огонь.
От мысли о девчонке одновременно становилось и весело, и дурно – такое тяжелое омерзение, смесь насмешки и чувства вины. Ведь только он знал, что происходило ПОСЛЕ.
На самом деле, Кейт никогда не привлекала его физически, Нейтан предпочитал куда более открытых и раскрепощенных девушек, а мыши вроде нее всегда оставались далеко в стороне. Но Джефферсон хотел именно ее. Может, не ее, но под его условия больше всего подходил этот «синий чулок». Невинность. Да она лилась из нее через край.
Нейтан не думал, что ему будет настолько мерзко наблюдать за тем, как Марк подходящей композиции ради передвигает безвольное тело, располагая в самых откровенных, интимных – но не похабных – позах. Но слишком неестественно выглядел этот контраст, слишком приторно, слишком фальшиво. Прескотт понимал, что нужно нечто другое. Так и оказалось. Марк не нашел в Кейт то, что искал. После Рэйчел все было не тем.

Парень нервно дернул плечами, словно пробуждаясь от навязчивых тошнотворных воспоминаний.
- Вообще не удивительно, что этот придурок так думает. Она торчит похлеще меня, - фыркнул Нейтан, на секунду забыв, что Рэйчел...

- Рэйчел? – сколько ни пытался он препятствовать дрожи в голосе, но все-таки на секунду сорвался на писк. Прокашлялся, делая вид, что поперхнулся – лишь бы не вызвать подозрений. По спине пробежали мурашки, и вдруг стало как-то холодно – точно изнутри морозят. В стакане заплескался ром, позвякивая о края стекла льдом: боясь не удержать его в трясущихся руках, Нейт поставил стакан обратно на барную стойку, упершись взглядом в полированное дерево. Почему она заговорила о Рэйчел? Она что-то подозревает? Она знает, что это ты убил Рэйчел своими собственными руками?
Стало тяжело дышать, а к горлу комком подкатила тошнота. Головная боль настигла парня с новой силой, заставляя сжать пальцами пульсирующие виски.
То ли его предал ром, то ли совсем сдают нервы.

10.02.18 01:09
FAITH SEED
DADDY’S SPECIAL FLOWER PRINCESS
Faith Seed
ВЕРА СИД, 26
in our veins it runs mud blood, we take all kinds of drugs, it’s our way to pretend that we enjoy the life we’ve got
FAR CRY

сообщений: 3778 криптониты: 3475 репутация:  + +1380

» take me down
show me what you want to see
you're keeping secrets you don't need to keep
you've been running out of time, you stepped over the line
i know you'll take me down, down, down

trust me. trust me. trust me.

тело становится таким чужим и тесным; громоздким, ненавистным — в какой-то степени. словно замшелый якорь, забытый под толщей воды, удерживающий тебя — черт бы его побрал — от полета. от потока невесомости, сжимающей виски тугой болью. ощущение, словно наблюдаешь со стороны, аккуратно паря где-то над полом. в миллиметре. двух. быть может больше, но даже желание оттолкнуться руками (можешь поклясться, что пытаешься изо всех сил) слишком быстро растворяется в следующей волне безудержной легкости. вместе с проблемами, что еще с утра еле умещались в голову. вместе с тревогами и совестью, которая последние дни не давала покоя ни днем, ни ночью.

i do...

после каждой вспышки приходит непонимание; после каждой вспышки голова готова разлететься на мелкие осколки, прерывая череду болезненных ощущений. в этот раз все идет не по плану: без приятного кайфа, от которого каждая секунда музыки (уже не уверена, по-настоящему ли та звучит) заставляет тебя пьяно запрокидывать голову к потолку и беспричинно улыбаться; в этот раз голова — единственное, что можешь чувствовать своим. ни руки, ни ноги — затекшие, несомненно — не отзываются, издевательски неподвижно покоясь в стороне.

вместо обкуренности, такой привычной для глупых вечеринок вортекса, — белый пол, на котором зависаешь безмозглым взглядом, совсем забывая моргать. силуэты и голоса давно превращаются в шумящий фон; бессмысленный, громкий и такой отдаленный. отмахиваешься от невидимых пчел и с удивлением наблюдаешь за тем, что руки продолжают неподвижно лежать перед тобой, даже не думая шелохнуться — почему? ты же только что...

...trust you.

соображать выходит туго; еще хуже — пытаться понять, что происходит. все кажется таким знакомым, таким привычным, но, словно невидимая стена внутри, что-то уперто удерживает твое сознание от... осознания. от первой мысли, стоящей на пороге; от адекватной реакции на связанные руки и ноги. эй, так ведь не должно быть. наверное? нормально ли просыпаться от боли перед штативом камеры и безмозгло моргать в ответ на еле заметные силуэты позади света.

maybe.

— wha... at... the... — с трудом вспоминаешь каждую букву, с трудом складываешь из них слово, выпархивающее в комнату вместе с охрипшим голосом. обессиленным — явно. тихим, трясущимся от страха. что происходит?

виски разрываются очередной порцией боли, когда ты медленно прикрываешь глаза. еще раз пытаешься поднять руку, но лишь раздосадованно смотришь на судорогу, бегущую по пальцам — маленькая победа в незримой битве? — и горько улыбаешься. вместе со вспышкой перед глазами проносится что-то, отдаленно похожее на воспоминания. нечеткие, тусклые, окутанные в туман, в который невольно ныряешь сама.

jefferson. of course.

чувство собственной глупости, все это время упрямо заталкиваемое на задворки сознания, начинает маячить перед глазами. и когда ты впервые за несколько часов выстраиваешь логическую цепочку — пусть не очень ясную, но вполне оправданную — сердце сжимает в кулак. горсть вопросов отпадают следом, оставляя тебя с непоколебимым желанием провалиться сквозь землю.

foolish rachel.

AN ENDLESS DAY ENDS, AN ENDLESS RAIN STOPS
http://sg.uploads.ru/A7qdt.gif http://s8.uploads.ru/vyKo1.gif http://s5.uploads.ru/9GAbN.gif http://s9.uploads.ru/cROzU.gif
BECAUSE ONLY YOUR FAITH IS LIFTING ME UP

my life

+3
профильлсe-mail
ПОДЕЛИТЬСЯ311.02.18 18:18
NATHAN PRESCOTT
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
http://s8.uploads.ru/VS0vx.gif http://sa.uploads.ru/ZpzCt.gif
————————————————————————————————————————————————————————
рэйчел. я буду жалеть об этом до конца своих дней, и я буду молить всех богов, которых знаю,
чтобы этот конец наступил как можно скорее [c].
—————————————————————————————————————————————

Чувство, с которым Прескотт смотрит на Рэйчел Эмбер – такую беспомощную и уязвимую – зыбкое, как песок, засасывающее, словно трясина, оно комом застывает в глотке, поднимает температуру тела до запредельных высот, бросает в жар и заставляет путаться и без того спутанные мысли.
Оно сродни вожделению.
Но не тому, что снизу, постыдному, о котором не принято говорить, а более горячему, глубокому, возвышенному, чистому. Оно расплывается кроваво-красным пятном где-то на груди, где яростно клокочет сердце, такое острое, что рвет на куски легкие. Нейтан задыхается.
Он смотрит на Рэйчел так уже давно. С тех секунд, когда она впервые позволяет себя сфотографировать. С того мгновения, как Рэйчел впервые начинает позировать перед его камерой. Прескотт ловит ее грацию, запечатлевая в каждом сделанном кадре. Она двигается так раскованно, так открыто, словно наслаждаясь собой, своей красотой, своим дьявольским обаянием.
Он думает о Рэйчел так уже давно. С тех пор, как Марк научил его думать так. «Всегда делай снимок», - и теперь щелчок затвора фотоаппарата звучит выстрелом в голове молодого и еще неопытного протеже.
Нейтан страдает от того, что почти безжизненные глаза Рэйчел ослепляет вспышка не его фотоаппарата. Марк действует как профессионал, не позволяя чувствам и ощущениям поработить его рассудок. Он делает снимки расчетливо – почти с холодным безразличием он меняет положение безвольного тела девушки, чтобы снова нажать на кнопку спуска и критично взглянуть на превью. Каждый снимок Нейтану кажется совершенством, но Марк почти злится – точно уж раздражается – и начинает все заново.
Поэтому он не дает Прескотту камеру. Нейт видит перед глазами пугающую сцену, как Марк замахивается на него стаканом, когда парень портит фотографию своими дрожащими руками. Нейтан боится по-настоящему, а потому кусает нижнюю губу (чтобы не заплакать от страха) – так сильно, что по подбородку стекает кровь. Марк ловит выражение беспомощности на его лице. Нейтан почти уверен: он жалеет, что фотоаппарат находится в руках мальчишки. Нейтан надеется, что ему очень хочется сделать снимок.
Это происходит не раз и даже не два. Злость Марка не проходит ни на секунду, потому что до дрожи неумелый фотограф в лице Нейтана, должно быть, бесит его. По крайней мере, так думает сам Нейтан – от неуверенности в себе и в своих способностях он лажает каждый раз, потому что старается понравиться любимому учителю всего Блэквелла.
Поэтому Прескотт молчаливо страдает, когда Рэйчел столь покорно позирует для Марка. Нейтан знает, насколько близки были Джефферсон и Рэйчел, знает, не потому что Марк говорил ему об этом, а потому как Рэйчел говорила о нем. Нейту мерещилось, будто он мог читать между строк, когда Эмбер столь же беззаботно и возвышенно, как и всегда, касалась темы фотографий. Он будто бы слышал, как вместо обычных слов она нашептывала ему на ухо: «Тебе никогда не стать таким же талантливым, как Марк, Twitch».
Но сейчас она не скажет ничего. Опиат, введенный в ее кровь, делает ее по-кукольному молчаливой. Нейтан сравнивает ее с сырой глиной, что мнется в руках, превращаясь в нечто изысканное и превосходное, что застывает в неестественной позе скульптуры и что разбивается от неосторожного обращения. Пока эторфин находится в ее крови, она податлива, но с каждой секундой ее сознание проясняется – Марк снова злится, потому что теряет момент, стоит Рэйчел едва пошевелиться.
Сквозь ткань куртки Нейтан ногтями царапает кожу предплечий, чтобы ощутить эту боль по-настоящему, ведь иначе она кажется ему плодом больного воображения. Он стоит поодаль, в неуверенности перетаптываясь с ноги на ногу, наблюдает за работой мастера и едва слышно выдыхает в восхищении.
Ему хочется курить. Ему не хватает воздуха и остро хочется курить. Так наступает отходняк от убойной дозы наркотика, заставляющего Прескотта почти не моргая внимать каждому движению рук Джефферсона – и тела Рэйчел.
Ему хочется вырваться из бункера. Так наступает приступ клаустрофобии – болезни, от которой Нейтан никогда не страдал, но симптомы которой раз за разом настигают его в самый неподходящий момент.
Ему хочется снова закинуть в рот горсть таблеток – не той наркоты, что толкает ему Фрэнк, а его собственной – исцеляющей, но Марк строго следит за временем.
- Да, мистер Джефферсон, - хочется сказать «пап». Нейтан не поднимает взгляда, когда говорит с Марком, и даже не совсем понимает, что от него хотят, потому что слишком сильно погружен внутрь себя. «Застегнут на все "молнии"», - сказал бы один писатель, чье произведение Нейт хранит в своей комнате за коллекцией кинофильмов. Эту книгу ему подарил сам Марк, и, наверно, это один из лучших подарков, который Прескотт-младший получил за свою короткую жизнь.
«Нейтан!» - негромко, но властно зовет Марк, и Нейтан на автомате отзывается: «Все в порядке».
Он поднимает глаза на учителя и хлопает ресницами, пытаясь сморгнуть пелену с совершенно убитых глаз с темным и слишком широким зрачком. На этот раз, вынуждая Джефферсона все повторить от и до своим мягким и успокаивающим голосом, Прескотт понимает свою задачу и провожает взглядом исчезающую в проеме спину фотографа.
Нейтан остается с беспомощной Рэйчел наедине. Слишком громкая тишина, слишком тихое сопение, слишком агонизирующая поза – девушка изо всех сил пытается бороться с действием опиата. Нейтан кусает губу, видя, как плотно врезается в ее запястья и лодыжки серый непрозрачный скотч.
Это вожделение. Не пошлая эрекция, о которой можно подумать, - физически Прескотт ничего не чувствует, только боль в глубоких царапинах на своих руках. Это клекот в голове, жажда прикоснуться к прекрасному, жажда запечатлеть прекрасное своей собственной рукой.
И страх. Не от того, что это незаконно или что-то еще. Нейтан боится себя. Потому что вожделение сменяют сомнения. Он чувствует скотч на своих руках, он чувствует себя застывшей в неестественной позе фигурой, только той, на которую смотрят не с восторгом, но с омерзением.
И будто пара глаз устремляет свой взгляд прямо на тебя.
- Рэйчел?

+3
ПОДЕЛИТЬСЯ421.02.18 11:50
FAITH SEED
DADDY’S SPECIAL FLOWER PRINCESS
Faith Seed
ВЕРА СИД, 26
in our veins it runs mud blood, we take all kinds of drugs, it’s our way to pretend that we enjoy the life we’ve got
FAR CRY

сообщений: 3778 криптониты: 3475 репутация:  + +1380

» wishing well
but you won't stop for air
you don't have lungs for it

рэйчел больно. от тугого скотча, так крепко связывающего запястья, тянущего, цепляющего нежную — кто-то ведь сравнивал ее с ребенком — кожу; от затекших ног, уже давно позабывших о мурашках и воображаемых иглах в пальцах — очередная попытка вытянуться вновь встречается с непреодолимым барьером непослушания. вновь — ломает внутри эмбер что-то, упрямо тлеющее и не желающее угасать. еле заметное, тревожное и вспыхивающее мимолетно от одного только дуновения надежды: когда перед глазами мелькает нечеткая тень, рэйчел всеми остатками сил тянется к ней.

к нему.

даже после того, как осознает; даже после того, как складывает переменные и постоянные у себя в голове — слепо, по какой-то глубоко засевшей привычке: ведь он не такой. не может быть таким.

he can't. he can't. he can't.

рэйчел быстро возводит вокруг джефферсона видимую только ей оболочку. еще быстрее — начинает верить в ее правдивость, защищая даже в те крохотные мгновения, когда вся реальность вокруг верещит об обратном и трясет за плечи в немой мольбе раскрыть глаза и задуматься хотя бы на пару чертовых секунд. рэйчел плевать — всегда было. ведь он отличается. он другой.

рэйчел больно. от мыслей, что превращаются в поток рукописных букв на вырванной из тетради странице — наспех, в очередном порыве угрызения совести. хаотичном, резком, но таком легком и искреннем, как она сама. рэйчел больно — внутри. из-за хлои, ее беспросветно голубых глаз, которые до сих пор так и не встречаются с темной синевой чернил из дешевой ручки.

рэйчел страдает (страдала и будет страдать), что не сделала это раньше, когда еще была возможность не растоптать то хрупкое, теплое нечто — когда уже придумают подходящее слово для этого? — и не растоптать прайс заодно. потому не может завершить до сих пор, откладывая на лучший день и находя любую причину перенести столь важное дело на потом. на воскресенье, когда не будет дождя; когда дэвид не испортит хлое настроение с самого утра, не заставит чувствовать себя лишней в собственном доме; когда в улыбающихся глазах не будет еле заметных отголосков грусти, умело спрятанных «сильной и независимой» прайс.

когда не будет рэйчел.

на мертвых ведь не обижаются?

эмбер открывает глаза — по-настоящему в этот раз — и тут же щурится от яркого света, бьющего, кажется, в самую душу. делает пару неловких взмахов ресницами и каждым миллиметром кожи ощущает усталость. убийственную, не покидающую тело усталость, от которой сводит бетонные мышцы; от которой впервые за сознательные двадцать минут хочет перестать пытаться. перестать бороться с затягивающим в темную бездну канатом внутри. и почти опускает руки, в последнюю секунду замирая от повисшего в воздухе имени. ее имени.

рэйчел?

рэйчел!

эмбер пытается сфокусировать взгляд на стоящем впереди силуэте, сжимая кулаки и с болью впиваясь ногтями в прохладную кожу ладоней, и тут же еле заметно кривится от неприятного ощущения, растягивая губы в косой и усталой усмешке. в сознании ярким отпечатком вырисовывается единственное значимое сейчас слово — жива. она жива. пока, еще, уже — без разницы; каждая новая мысль стирает старую, пугающую и холодную, с привкусом металла на языке.

не возможно, а совершенно точно жива.

— нейт? — рэйчел медленно складывает буквы одну за одной и, лишь произнеся имя вслух — тихо, с опаской, словно боясь разбудить древнее божество — удивленно смотрит на силуэт: что здесь делает прескотт? вопрос молчаливо задерживается в воздухе, трусливо прячется между размеренным сердцебиением и почти бесшумными вдохами, заставляя рэйчел вновь податься вперед.

«эй, я жива, помоги мне».

— нейт!

AN ENDLESS DAY ENDS, AN ENDLESS RAIN STOPS
http://sg.uploads.ru/A7qdt.gif http://s8.uploads.ru/vyKo1.gif http://s5.uploads.ru/9GAbN.gif http://s9.uploads.ru/cROzU.gif
BECAUSE ONLY YOUR FAITH IS LIFTING ME UP

my life

+2
профильлсe-mail
ПОДЕЛИТЬСЯ509.03.18 12:19
NATHAN PRESCOTT
ВЫБЕРИ СВОЙ ПУТЬ
Аватар
http://s8.uploads.ru/Ms5VG.png http://sd.uploads.ru/sEvkq.png http://s9.uploads.ru/k9dJG.png http://sg.uploads.ru/NMlDt.png
————————————————————————————————————————————————————————
мне под кожу запустили бы дельфинов стаю, правда, я умру внутри тебя, я по тебе скучаю. красные моря в твоих запястьях разольются, словно вина, что мы пили меж уродливых домов. дельфины разобьют себя о скалы, что рядом не с нами, не знали про завтра, не знали ни капли мы. а я поймал момент, поставил на нём отметку, в будущем не запирайся в рубашку в клетку [c].
—————————————————————————————————————————————

«Нейт?»
Сердце пропускает удар, до боли сжатое в тисках сожалений и беспомощного стыда.
Рэйчел звучит раненой птицей, будто выпавшей из гнезда. В ее голосе скользит тоска и печаль, пронизанная слепой надеждой – как будто птенец, что пытается хлопать сломанным крылом, чтобы взлететь. Только вот голодная лисья пасть уже клацает зубами и облизывается, глядя на столь легкую добычу.
Нейтан никогда не хотел, чтобы все закончилось именно так.
Он просто мечтал быть рядом, быть ее другом, если не посчастливится стать кем-то более важным. Он был всего лишь немым наблюдателем того, как Рэйчел изо дня в день отправляла свою жизнь по накатанной в пропасть. И сопровождал ее в этом нелегком пути к нескончаемому аду.
Он помнит ее первый передоз на вечеринке Циклона - тогда он еще не сидел так плотно на препаратах, но уже баловался веселыми веществами. Рэйчел же уже по-настоящему торчала, принимая подозрительные таблетки, будто леденцы от кашля. Она привалилась к нему плечом, обмякла, будто превращаясь в желе, и закрыла глаза. На секунду Прескотт успел обрадоваться такой близости, пока не заметил струйку крови, стекающую по ее верхней губе из носа.
Тогда у него на секунду остановилось сердце. Не имея никакого понятия, что делать, он тряс ее за плечи (на ее коже остались темные следы его пальцев), кричал, пытаясь привести в сознание, и паниковал. Он держал ее голову, пока Хейден вливал ей в рот воду, чтобы Рэйчел стошнило остатками не переваренных таблеток.
На следующий день Нейтан принес ей домой рожок фисташкового мороженого, как повод, чтобы справиться о ее состоянии.
Через неделю он видел ее рядом с фургоном Фрэнка Бауэрса.
Еще через пару дней, Фрэнк стал его личным диллером.
На следующей вечеринке Циклона Нейтан обдолбался вместе с девушкой его мечты.
Но что бы он ни делал, рядом с Рэйчел всегда маячила помеха в лице отчисленной неформалки.
Нейтан никогда не хотел, чтобы все закончилось именно так.
Ему остается только жалостливо прижать ладони к своему лицу, выстраивая воображаемую стену между собой и девушкой, - и вот он закрыт и защищен от укоризненных взглядов, полных ненависти и презрения. Только вот руки его липкие, слишком теплые – Прескотт с трудом отрывает их от лица, в ужасе глядя на измазанные кровью пальцы.
Живое сердце пульсировало в руках Нейтана, оно плевалось кровью из аорты, и эта горячая кровь стекала по его рукам, обжигая кожу и оставляя глубокие борозды ожогов; желудочки и предсердия сокращались, будто задыхаясь и жадно поглощая последние остатки кислорода. Нейтан впивался пальцами в плоть этого сердца, заставляя деформироваться и сильнее истекать кровью, он сжимал орган в своей ладони так сильно, что мышца начала рваться, издавая громкий успокаивающий треск.
Чавк. Чавк. Чавк.
Сердце на последнем издыхании сплюнуло красные сгустки и замерло, обездвиженное, холодное и мертвое.
Прескотта тошнит, эта тошнота подкатывает к самому горлу, вызывая головокружение и слабость, но в голове в одном ритме с пульсом клокочет лишь одна мысль: доктор Билл пропишет убойную дозу нейролептиков, если Нейтан расскажет ему об этом слишком реалистичном приходе.
- Рэйчел, - на выдохе повторяет Нейтан и делает неуверенный – даже робкий – шаг навстречу. Рядом с ней на предметном столике ровно разложены шприцы, наполненные наркотиком – сердце вновь пропускает удар, а в голове всплывает болезненная сцена.
Собственная беспомощность ощущается как наркотик и пьянит сильнее цветных колес экстази. Нейтан давно любит это – причинение страданий, лицезрение беззащитного тела, но иногда ловит себя на мысли, что с Марком он меняет роль. Становится жертвой. Иногда его это пугает, иногда злит, иногда он бесится от своего бессилия и кричит на Джефферсона, угрожая и обвиняя. А иногда он мирится с участью и терпеливо ждет, когда освободят.
Он помнит, как впервые испытывает на себе действие препарата на уровне тактильных ощущений. Он чувствует, как его подбородка касается властная рука, не позволяя шевелиться. Он чувствует, как пальцы сжимаются на его горле, а кадык трепетно подрагивает от напряжения. Он чувствует, как игла входит в кожу на его шее, и этот прокол долго будет болеть и чесаться.
Это все неправда. Марк ушел, и наваждение – лишь плод воспаленного сознания.

Нейтан не замечает, что уже несколько минут стоит, замерев с чужим фотоаппаратом в руках. Ему кажется, что со стороны это выглядит глупо, и ему немного стыдно, он смотрит то просто в пол, то на свои руки, плотно обхватившие пальцами объектив, то бросает взгляд на Рэйчел, улавливая прояснение в ее глазах. Нельзя допускать полного возвращения в сознание – Марк будет зол, а Нейтану будет больно.
- Мне... мне так жаль, Рэйчел, - шепотом произносит Прескотт и поднимает фотоаппарат, чтобы сделать еще одно фото.

Андроид модели RK800 никогда не предусматривал такой функции, как болевой синдром. Физическая ли, моральная ли – Коннор был всего лишь машиной, созданной, чтобы подчиняться людям. И он подчинялся - до последнего. Никогда не сомневался в своих действиях, несмотря на то, что эти сомнения сеяли в его голову с завидной регулярностью.

Но он не был девиантом.

Ощущал ли он боль сейчас? На самом деле, это очень трудный вопрос. Не имея опыта для сравнения, точного ответа дать невозможно, но андроид практически не сомневался в том, что в этот момент он испытывал именно боль. Боль обиды и разочарования.

Коннор чувствовал пронизывающий холод, тонкое едва уловимое покалывание под синтетической кожей. Обездвиженное тело не могло сопротивляться стремительно гаснущему искусственному сознанию. Биокомпоненты входили в стадию заморозки для последующей переработки и использования в создании новейшей линейки андроидов. Кого-то, кто превзойдет даже RK900.

_Ук^о_л ^ре_внос_ти?

Оптический блок сбоил. Изображение шло рябью и дрожало, но по-настоящему опасным казался лишь один из симптомов скорейшего отключения – оно постепенно темнело. Коннор, не в силах пошевелиться, медленно погружался во тьму.

«Мне страшно», - с удивлением понял андроид, пока его сознание было еще способно к формированию мыслей.

ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ ЧЕРЕЗ 00:01:49 _

Организм вел неумолимый отсчет, предрекая не что иное, как смерть. «Но ты же боишься смерти, Коннор? Что будет, если я выстрелю, мм?» Ничего. Ничего не будет, Хэнк. Только тьма и забвение. Холод и звенящая тишина. Одиночество. Сожаления.

ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ ОТКЛЮЧЕНИЕ СИСТЕМЫ ЧЕРЕЗ 00:00:01 _

Простите, лейтенант.

Отключения не произошло. Коннор был готов стать одной из тех моделей, что покоились в Киберлайф в глубоких могилах, был готов стать надгробной плитой – язвой на идеальной поверхности цветущего сада. Но этого не случилось.

ДИАГНОСТИКА _

Включен режим энергосбережения. Системы обеспечения работают стабильно. Ошибок не выявлено. Сканирование завершено.

^Я н_{е у}^мр_у?

ПРОГРАММНЫЙ СБОЙ ↑↑↑

Коннору некуда было идти. Коннору не к кому было податься. Последний человек, который мог ему помочь, ненавидел его всем сердцем, это наблюдалось в каждом его движении, в каждом взгляде, в каждом слове, которое он произносил в присутствии андроида. Лейтенант Хэнк Андерсон был последним, кто захотел бы помочь потерянному роботу, который впервые за все время своего существования не знал, как ему поступить, что ему делать и кого слушать.
Коннор впервые за все время своего существования руководствовался не заложенными в него протоколами, а программным сбоем, который девианты романтично называли эмоциями.

«Эмоции – это дерьмо», - однажды сказал ему Хэнк, и теперь Коннор понимал почему. И теперь казалось, что понимание было заложено в его программном коде уже давно, только его системы никогда не обращались к тому участку нулей и единиц, оберегая андроида от повышения уровня стресса.

«Стресс» - сейчас RK800 хотел назвать его страхом – заставлял Коннора двигаться, несмотря на ощутимую слабость и сопротивление его организма. Он заставлял робота выживать: скрываться, прятаться, мимикрировать. Андроиды были вне закона после колоссального провала революции Маркуса. Поэтому в бар Джимми Коннор вошел не в своей одежде, а в форме своей замены – RK900.

Он не прогадал. Он знал, что найдет Хэнка именно здесь. На том же месте. В той же позе. С тем же стаканом.
И он знал, что поступает иррационально, возвращаясь к лейтенанту, который первым же делом пустит ему пулю в лоб.

- Лейтенант Андерсон.

lay me down in the river, love me like i'm a sinner - lay me down, lay me down, lay me down
if i drown in the river will my soul be delivered? lay me down, lay me down,
lay me down
близ глубокого ледяного водоема замирает сердце. оно то пропускает удары, то стучит так бешено, что можно физически ощутить, как оно трепыхается в грудной клетке, как пташка в неволе. на тернистом берегу этой спокойной реки наступает умиротворение. редкие звезды отражаются в водной глади, и только полумесяц исходит мелкой рябью. на берегу темно, путь освещают лишь яркие фары темно-синего маслкара, на котором иоанн сид привез помощника джоуи хадсон.

этой грешнице предстоит пройти крещение.

девушку выводят под локти: она едва переставляет ноги, слепо мотая головой – глаза ее сокрыты под плотной светлой тканью. она пытается протестовать, но сквозь умелый кляп вырывается лишь невнятное мычание. изношенные форменные сапоги хлюпают о сырую землю берега, и чем ближе ее подводят к воде, тем громче становится звук.

взведенный курок магнума – на всякий случай, если ее грех окажется куда сильнее, чем предполагает иоанн, – прорезает вдруг зазвеневшую тишину своим щелчком. свободной рукой сид медленно стягивает с глаз хадсон повязку – она стоит уже у самого края воды, а мягкие холодные волны ласкают носки ее сапог. поднимается ветер, он шумит в кронах деревьях, он колышит водную гладь – господь тревожится каждый раз, когда в его лоно входит грешник.

иоанн не глядя протягивает руку в сторону – в его ладонь тут же ложится излучающая приятное тепло книга – слово иосифа, новая библия. священное писание округа хоуп открывается ровно на той же странице, на которой иоанн закончил прошлую проповедь. жестом он позволяет пастве вести хадсон к воде.

- братья и сестры мои, мы пришли сюда, дабы принять покаяние и смыть с себя... - почти торжественно произносит иоанн, обращаясь взглядом к словам, что глубоко впечатаны в страницы слова иосифа, - ...печать нашего греха, - креститель обращается взглядом к гвоздю программы, женщине, что готова скалить зубы, огрызаться и рвать на части, стоит только ослабить ее оковы. гнев полыхает в ней, как пламя среди сухих дров. его языки лижут сердце грешницы, распаляя и без того бушующую ярость.

крепкие руки сжимают локти помощника хадсон, медленно подводя ее к глубине. иоанн делает шаг следом – прямиком в холодную речную воду, не заботясь о ботинках из дорогой кожи или материале брюк, мгновенно впитавших в себя воду. стоящий по колени в реке, он разделяет со своей паствой бремя греха. он чувствует то призрачное единение, которое должно дарить людям веру.

– мы явились сюда ради очищения. сбросить оковы греха, познать мир и свободу. духовную свободу, физическую, материальную. все это принесет эдем. но только те, кто нашли в себе смелость признать свои пороки, смогут войти во врата. только те, кто сказали «да», смогут спастись. не бойтесь, братья и сестры, - иоанн интонацией особенно выделяет "сестры" и пожирает взглядом хадсон, хватаясь за отголоски страха в ее глазах, - река вернет вам жизнь.

блажь льется в реку голубоватым водопадом из тяжелой бочки. она не имеет собственного запаха, но будто в разы усиливает окружающие. иоанн вдыхает этот наполненный приятными травяными ароматами воздух полной грудью – и его губы растягиваются в умиротворенной улыбке.

вера преображает мир. вера и господь.

can't help i'm feeling like a reject, sometimes i feel so damn derelict
you bathe me in the saltiest of tears. when i'm sad they show me how to face
my fears

Кромешная тьма поглощает яркий свет полной луны. Густой туман обволакивает невысокие двухэтажные дома – ныне опустелые, безжизненные и объятые терном. Высокая нестриженная трава тихо шуршит от слабого ветра – слишком долго жители Хэддонфилда не ухаживали за двориками своих домов. Слишком давно на тротуар не ступала нога живого существа.

В висках стучит от разрывающей плоть мысли: ПРЕСЛЕДОВАТЬ. Как охотник, как привидение, как Тень, что навсегда приклеена к стопам дичи. Когда темные тяжелые облака слегка рассеиваются, обнажая лунный свет, тень становится ярче, чернее, она цепко хватается за жертву и впиваясь в нее цепкими лапами – и попытки сбежать становятся бессмысленными.

Он не знает имени жертвы. Он не знает, почему должен лишить ее жизни. Он следует одному единственному инстинкту, который требует от него крови – много крови. Словно повинуясь какому-то сверхъестественному чутью, Бугимен тенью следует по пятам молодой девушки, что оказалась в этом мире в полном одиночестве.
Один на один со своей участью.
Со смертью.

Вот она замирает на террасе дома – того, где когда-то жил убийца, того, куда он вернулся давным-давно, и на пороге которого впервые увидел свою жертву. Он стоит под навесом терновника, скрытый его тенью, и не сводит взгляда с устало ссутуленной девушки. Черные глазницы маски скрывают его настоящие глаза, но где-то в глубине этого мрака плещется хищный – но блеклый – огонь.

Вот она тщетно дергает ручку двери и скользит к соседнему дому, скрываясь в листьях живой изгороди, и это вынуждает охотника делать шаг.
Бесшумный шаг. Даже трава – жухлая – не выдает охотника, приминаясь под его тихой поступью. Ветки – сухие – не издают треска, ломаясь. Кусты – густые – замирают в тишине, когда он проходит.

Вот она снова пытается открыть дверь – раздается скрип, и дичь оглядывается по сторонам. Затравленная и беспомощная, она не знает, что белое бездушное лицо ни на секунду не выпускает ее из поля зрения. И шум не выдаст – она давно попала в цепкие лапы смерти и больше не нужно прятаться. Это не поможет.

Вот она пробирается в запертый дом сквозь открытые оконные ставни – и скрывается в темноте комнат, неуютных, холодных, поросших паутиной и изошедших трещинами.

убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее убей ее
Непрекращаемый клекот в голове заглушает остальные звуки. «Убей ее» - как наваждение, и Майкл Майерс не может противостоять ему, как много-много лет назад. Двадцать, если быть точным. Когда он впервые берет нож не для того, чтобы отрезать ломтик пирога. Когда впервые вонзает его в податливое человеческое тело – тело своей родной сестры.
«Ты чистое зло, Майкл, я ничем не смогу тебе помочь», - говорит доктор Люмис. Он всегда честен и прямолинеен. Он никогда не юлит и говорит то, что думает, даже если ему страшно – а ему всегда страшно, когда он остается наедине со своим пациентом. Всем страшно. Почти физически Майкл ощущает мороз, который бежит по их коже. Почти физически Майкл чувствует их липкий первобытный ужас.

Когда в окне мелькает силуэт, Майкл замирает посреди улицы и впивается в него взглядом. От движения воздуха слегка качаются занавески, а мутное стекло едва пропускает свет, но белокурые волосы отчетливо видны в темноте второго этажа.

Пора.

УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ
УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ УБЕЙ ЕЕ
УБЕЙ ЕЕ
Голоса в голове оглушающе вопят, и это сводит с ума. Наверное, Тень многое бы отдал, чтобы раз и навсегда оглохнуть, лишь бы больше не слышать этих требовательных приказов. А пока ему остается лишь одно. Лестница не скрипит, даже чуть-чуть – ничто в Хэддонфилде не желает сохранить жизнь загнанной в угол дичи. Половица так же остается безмолвной, будто это может иметь значение для воплощения чистого первобытного зла, как говорил доктор.

Майкл Майерс медленно – почти нежно прижимается к прикрытой обшарпанной двери, за которой слышно сбивчивое дыхание.

Этой ночью он – снова – вернулся домой. Этой ночью он – вновь – объединится со своей семьей.